Взлет и падение третьего рейха (Книг... [Vilʼyam Shirer]

Книга Пятая - Начало Конца
"Новый Порядок"
Цельного, последовательно изложенного описания "нового порядка" никогда не существовало, однако из захваченных документов и реальных событий явствует, каким представлял его себе Гитлер.
Это - управляемая нацистами Европа, ресурсы которой поставлены на службу Германии и народы которой порабощены германской расой господ, а "нежелательные элементы", прежде всего евреи, а также большая часть славян на Востоке, особенно их интеллигенция, истреблены.
Евреи и славянские народы представлялись Гитлеру "унтерменшен"человекообразными. Фюрер считал, что они не имеют права на существование, за исключением, пожалуй, некоторых славян, которые могли понадобиться на фермах, полях и в шахтах в качестве рабочего скота. Предполагалось стереть с лица земли [1] не только крупнейшие города на Востоке - Москву, Ленинград, Варшаву, но и уничтожить культуру русских, поляков и других славянских народов, полностью закрыть им доступ к образованию. Оборудование процветающих отраслей промышленности подлежало демонтажу и вывозу в Германию. Население должно было заниматься исключительно сельскохозяйственными работами, чтобы производить продовольствие для немцев, а себе оставлять столько, сколько необходимо, чтобы не умереть с голоду. Саму же Европу нацистские главари намеревались "избавить от евреев".
"Меня ни в малейшей степени не интересует, что произойдет с русскими или чехами, - заявил Генрих Гиммлер 4 октября 1943 года в секретном обращении к офицерам СС в Познани. К этому времени Гиммлер, будучи щефом СС и всего полицейского аппарата третьего рейха, уступал по своему положению только Гитлеру, сохранив право распоряжаться не только жизнью и смертью более чем 80 миллионов немцев, но и жизнью и смертью еще большего числа жителей порабощенных стран.
"Все, что другие нации смогут предложить нам в качестве чистой крови, наподобие нашей, - продолжал Гиммлер, - мы примем. При необходимости сделаем это путем похищения их детей и воспитания в нашей среде. Процветают ли нации или погибают голодной смертью, подобно скоту, интересует меня лишь постольку, поскольку мы используем их в качестве рабов для нашей культуры. В противном случае они не представляют для меня интереса. Погибнут от истощения 10 тысяч русских женщин при рытье противотанковых рвов или нет, интересует меня лишь в том смысле, отроют они эти рвы для Германии или нет..."
Нацистские вожди изложили свои идеалы и планы порабощения народов на Востоке задолго до речи Гиммлера, произнесенной в Познани в 1943 году, к которой мы вернемся позднее, поскольку в ней изложены другие аспекты "нового порядка".
К 15 октября 1940 года Гитлер уже решил судьбу чехов - первого завоеванного им народа. Половину чехов предполагалось ассимилировать преимущественно путем переселения в Германию в качестве подневольной рабочей силы. Другая половина, особенно, "интеллектуалы", подлежала "ликвидации", как говорилось в секретном докладе.
За две недели до этого, 2 октября, фюрер разъяснил свои замыслы относительно поляков - второго народа из числа обреченных на порабощение. Его верный секретарь Мартин Борман составил обширную памятную записку о планах нацистов, которые Гитлер изложил Гансу Франку, генерал-губернатору порабощенной Польши и другим лицам из своего окружения.
"Поляки, - подчеркивал фюрер, - от рождения предназначены для черной работы... Не может быть и речи об их национальном развитии. В Польше необходимо поддерживать низкий уровень жизни, не допуская его повышения... Поляки ленивы, поэтому, чтобы заставить их работать, следует прибегать к принуждению... Генерал-губернаторство (польское) следует использовать лишь как источник неквалифицированной рабочей силы... Ежегодно необходимое количество рабочей силы для рейха должно доставляться отсюда".
Что касается польских священников, фюрер предрекал:
"...Они будут проповедовать то, что хотим мы. Если кто-либо из священников начнет поступать по-иному, мы быстро расправимся с ним. Долг священника обеспечить, чтобы поляки проявляли спокойствие, глупость и тупость".
Было еще два класса поляков, судьбу которых предстояло решить, и нацистский диктатор не преминул о них упомянуть.
"Безусловно, следует помнить, что польское дворянство должно исчезнуть, как бы жестоко это ни звучало, его необходимо уничтожить повсеместно...
И для поляков и для немцев существует лишь один господин. Двух господ, стоящих бок о бок, не может и не должно быть. Посему все представители польской интеллигенции подлежат уничтожению. Это звучит жестоко, но таков закон жизни".
Одержимость немцев идеей, что лишь они являются господствующей расой, а славянские народы их рабами, была особенно губительна для России. Эрих Кох, рейхскомиссар Украины, выразил эту мысль в своей речи, произнесенной 5 марта 1943 года в Киеве: "Мы - раса господ и должны управлять жестко, но справедливо... Я выжму из этой страны все до последней капли... Я пришел сюда не ради благотворительности... Местное население должно работать, работать и еще раз работать... Мы пришли сюда отнюдь не для того, чтобы осыпать их манной небесной. Мы пришли сюда, чтобы заложить основы победы.
Мы - раса господ и должны помнить, что последний немецкий труженик в расовом и биологическом отношении представляет в тысячу раз большую ценность, чем местное население".
Примерно за год до этого, 23 июля 1942 года, когда немецкие армии в России подходили к Волге и нефтяным месторождениям Кавказа, Мартин Борман, секретарь гитлеровской партии и правая рука фюрера, направил пространное письмо Розенбергу, изложив в нем взгляды фюрера по этому вопросу. Содержание письма было кратко суммировано чиновником из министерства Розенберга:
"Славяне призваны работать на нас. Когда же мы перестанем в них нуждаться, они могут преспокойно умирать. Поэтому обязательные прививки, немецкая система здравоохранения для них излишни. Размножение славян нежелательно. Они могут пользоваться противозачаточными средствами или делать аборты. Чем больше, тем лучше. Образование опасно. Вполне достаточно, если они смогут считать до 100... Каждый образованный человек - это будущий враг. Мы можем оставить им религию как средство отвлечения. Что касается пищи, то они не должны получать ничего сверх того, что абсолютно необходимо для поддержания жизни. Мы господа. Мы превыше всего".
Когда немецкие войска вступили в Россию, в ряде мест население, испытавшее на себе террор сталинской тирании, приветствовало их как освободителей. Имело место поначалу и массовое дезертирство советских солдат, особенно в Прибалтике и на Украине. Кое-кто в Берлине считал, что если бы Гитлер вел свою игру похитрее, проявляя внимание к нуждам населения и обещая помощь в освобождении от большевистского правления (предоставляя религиозные и экономические свободы и создавая кооперативы вместо колхозов), а в будущем самоуправление, то русских можно было бы привлечь на свою сторону. И они не только стали бы сотрудничать с немцами в оккупированных районах, но и могли бы подняться на борьбу против сталинского жестокого правления на неоккупированных территориях. При этом утверждалось, что, если бы все это было сделано, большевистский режим рухнул бы сам по себе, а Красная Армия распалась бы, подобно царским армиям в 1917 году. Но жестокость нацистской оккупации и откровенно провозглашаемые цели германских завоевателей - ограбление русских земель, порабощение населения и колонизация Востока немцами - быстро исключили возможность такого развития событий.
Никто не описал эту катастрофическую политику и, как ее следствие, утраченные возможности лучше, чем д-р Отто Бройтигам, профессиональный дипломат и заместитель начальника политического департамента вновь созданного Розенбергом министерства оккупированных восточных территорий. В пронизанном горечью конфиденциальном докладе своему начальству от 25 октября 1942 года Бройтигам осмелился указать на ошибки нацистов в России:
"Вступив на территорию Советского Союза, мы встретили население, уставшее от большевизма и томительно ожидавшее новых лозунгов, обещавших лучшее будущее для него. И долгом Германии было выдвинуть эти лозунги, но это не было сделано. Население встречало нас с радостью как освободителей и отдавало себя в наше распоряжение".
Фактически такой лозунг был провозглашен, но русские вскоре разуверились в нем.
"Обладая присущим восточным народам инстинктом, простые люди вскоре обнаружили, что для Германии лозунг "Освобождение от большевизма" на деле был лишь предлогом для покорения восточных народов немецкими методами... Рабочие и крестьяне быстро поняли, что Германия не рассматривает их как равноправных партнеров, а считает лишь объектом своих политических и экономических целей... С беспрецедентным высокомерием мы отказались от политического опыта и... обращаемся с народами оккупированных восточных территорий как с белыми "второго сорта", которым провидение отвело роль служения Германии в качестве ее рабов..."
Произошли еще два события, как заявил Бройтигам, которые настроили русских против немцев: варварское обращение с советскими военнопленными и обращение русских мужчин и женщин в рабов.
"Не составляет отныне секрета ни для друзей, ни для врагов, что сотни тысяч русских военнопленных умерли от голода и холода в наших лагерях... Сейчас сложилось парадоксальное положение, когда мы вынуждены набирать миллионы рабочих рук из оккупированных европейских стран после того, как позволили, чтобы военнопленные умирали от голода словно мухи...
Продолжая обращаться со славянами с безграничной жестокостью, мы применяли такие методы набора рабочей силы, которые, вероятно, зародились в самые мрачные периоды работорговли. Стала практиковаться настоящая охота на людей. Не считаясь ни с состоянием здоровья, ни с возрастом, их массами отправляли в Германию..." [2]
Политика немцев в России вызвала, по словам этого чиновника, "колоссальное сопротивление восточных народов".
"Наша политика вынудила как большевиков, так и русских националистов выступить против нас единым фронтом. Сегодня русские дерутся с исключительной храбростью и самопожертвованием во имя признания своего человеческого достоинства, ни больше ни меньше".
Заканчивая свой 13-страничный меморандум на положительной ноте, д-р Бройтигам просил в корне изменить политику. "Русскому народу, - утверждал он, - необходимо сказать нечто более определенное относительно его будущего".
Но это был глас вопиющего в нацистской пустыне. Гитлер, как известно, уже изложил (еще до вторжения) свои директивы относительно будущего России и русских, и не нашлось ни одного немца, который мог бы убедить его изменить эти директивы хоть на йоту.
16 июля 1941 года, менее чем через месяц после начала русской кампании, когда уже стало очевидно, что большая часть Советского Союза скоро будет захвачена, Гитлер вызвал в свою ставку в Восточной Пруссии Геринга, Кейтеля, Розенберга, Бормана и Ламмерса, главу рейхсканцелярии, чтобы напомнить им о своих планах относительно только что завоеванных земель. Наконец-то его столь откровенно изложенные в "Майн кампф" цели - завоевать обширные жизненные пространства для немцев в России - были близки к осуществлению, и это со всей ясностью следовало из секретного меморандума, составленного после этой встречи Бормана и всплывшего на Нюрнбергском процессе. И Гитлеру хотелось, чтобы его сподвижники четко представляли себе, как он собирается использовать это пространство, однако он предупредил, что его намерения не должны стать достоянием гласности.
"В этом нет необходимости, - говорил Гитлер. - Главное - что мы знаем, чего хотим. Никто не должен распознать, что с этого начинается окончательное решение проблемы. В то же время это не должно помешать нам применять все необходимые меры - расстрел, перемещение лиц и т. п., и мы их применим. - И далее продолжал: - ...Мы стоим сейчас перед необходимостью разрезать пирог в соответствии с нашими потребностями, чтобы иметь возможность, во-первых, доминировать на этом жизненном пространстве, во-вторых, управлять им и, в-третьих, эксплуатировать его". Он заявил, что для него несущественно, что русские отдали приказ о ведении партизанской войны в тылу немецких войск. Это, по его мнению, позволит ликвидировать любого, кто оказывает сопротивление.
Вообще, разъяснял Гитлер, Германия будет господствовать на русской территории вплоть до Урала. И никому, кроме немцев, не будет позволено ходить на этих обширных пространствах с оружием. Затем Гитлер изложил, что будет конкретно сделано с каждым куском "русского пирога".
"Прибалтика должна быть включена в состав Германии. Крым будет полностью эвакуирован ("никаких иностранцев") и заселен только немцами, став территорией рейха. Кольский полуостров, изобилующий залежами никеля, отойдет к Германии. Аннексия Финляндии, присоединяемой на основе федерации, должна быть подготовлена с осторожностью. Фюрер сровняет Ленинград с землей, а затем передаст его территорию финнам".
Нефтяные месторождения Баку по распоряжению Гитлера станут германской концессией, а территории немецких поселений на Волге будут немедленно аннексированы.
Когда же дошло до дискуссии, кому из нацистских лидеров управлять новыми территориями, началась перебранка.
Розенберг заявил, что намерен использовать для этой цели капитана фон Петерсдорфа в силу его особых заслуг (все поражены; кандидатуру единодушно отвергают); фюрер и рейхсмаршал (Геринг) подчеркнули, что нет никаких сомнений в том, что фон Петерсдорф умалишенный.
Возник также спор о наилучших методах проведения политики в отношении покоренного русского народа. Гитлер предложил, чтобы немецкая полиция была оснащена броневиками. Геринг выразил сомнение в необходимости этого. Его самолеты, как заявил он, способны разбомбить непокорных.
Естественно, добавил Геринг, что гиганское пространство должно быть умиротворено как можно скорее. Наилучшее решение - пристреливать всякого, кто отводит взгляд.
На Геринга как руководителя 4-летнего плана была возложена также экономическая эксплуатация России [3], то есть грабеж, если употребить более точное слово, как разъяснил Геринг в речи, произнесенной 6 августа 1942 года перед нацистскими комиссарами на оккупированных территориях. "Обычно это называется грабежом, - сказал он. - Но сегодня обстоятельства стали более гуманными. Однако вопреки этому я намерен грабить и буду делать это со всем старанием". В данном случае он по меньшей мере сдержал свое слово, и не только в России, но и во всей оккупированной нацистами Европе. Ибо это являлось частью "нового порядка".

Нацистский грабеж в Европе
Полностью подсчитать размеры награбленного в Европе невозможно. Это выше человеческих сил. Но некоторыми данными мы располагаем. Цифры, подсчитанные самими немцами, показывают, с какой пунктуальностью выполнялись инструкции Геринга его подчиненными.
"Что бы ты ни увидел полезного для немецкого народа, вцепись в него как ищейка, изыми и... доставь в Германию".
Огромные ценности были присвоены не только в виде товаров и коммунальных услуг, но и в виде золота, банкнот и т. п. Как только Гитлер захватывал очередную страну, его финансовые агенты изымали золото и иностранные вложения из национальных банков. Но это было только начало. Немедленно производили подсчет колоссальных "оккупационных расходов". На конец февраля 1944 года, по подсчетам графа Шверина фон Крозига, нацистского министра финансов, общие поступления от платежей, покрывающих "оккупационные расходы", составили около 40 миллиардов марок (примерно 12 миллиардов долларов), из которых Франция, а ее "доили" посильнее, чем другие завоеванные страны, выплачивала более половины. К концу войны поступления от оккупационных обложений достигли порядка 60 миллиардов марок (15 миллиардов долларов).
Франции пришлось выплатить из этой суммы 31,5 миллиарда марок, а ее ежегодная контрибуция составляла 7 миллиардов марок, что более, чем в 4 раза превышало ежегодные выплаты Германии по репарациям после первой мировой войны в соответствии с планом Дауэса и Янга, выплаты, казавшиеся Гитлеру "гнусным преступлением". Помимо этого французский банк был принужден предоставить "кредиты" Германии на сумму 4,5 миллиарда марок, а французское правительство - выплатить сверх того еще полмиллиарда "штрафа". На Нюрнбергском процессе было подсчитано, что немцы изъяли две трети национального дохода Бельгии в виде оккупационных налогов и "кредитов". Такую же долю отобрали они у Нидерландов. Всего, согласно оценкам американцев, Германия получила в виде контрибуции с покоренных государств 104 миллиарда марок (26 миллиардов долларов) [4]
Стоимость же товаров и ценностей, захваченных нацистами и переправленных в рейх даже без формальной оплаты, едва ли возможно подсчитать. В Нюрнберге приводились длинные столбцы цифр, пока они не перестали ошеломлять. Но ни один эксперт, насколько мне известно, не был в состоянии учесть все и указать окончательную сумму. Во Франции, например, было подсчитано, что немцы вывезли (в виде своего рода обложения) 9 миллионов тонн круп, 75 процентов урожая овса, 74 процента стали, 80 процентов добычи нефти и т. д., что оценивается в общую сумму 184,5 миллиарда франков.
"Доить" подобным образом Россию, разрушенную войной и немецким вандализмом, оказалось гораздо труднее. Нацистские документы полны справок о советских "поставках". В 1943 году, например, в число "поставок", упомянутых немцами, вошли 9 миллионов тонн зерна, 2 миллиона тонн кормов, 3 миллиона тонн картофеля, 662 тысячи тонн мяса. Советская комиссия [5] добавила к этим данным 9 миллионов голов крупного скота, 12 миллионов свиней, 13 миллионов овец, не говоря о многом другом. Но русские поставки оказались значительно меньшими, чем ожидалось. По подсчетам немцев, их чистый доход составил около 4 миллиардов марок (1 миллиард долларов) [6].
Алчные нацистские завоеватели выжали из Польши все, что можно было выжать. "Я постараюсь, - заявил д-р Франк, генерал-губернатор Польши, - выжать из этой провинции все, что еще можно оттуда выжать". Это было сказано в конце 1942 года. За три года оккупации он сумел выжать, чем постоянно бахвалился, огромную массу ресурсов, особенно в виде продовольствия для голодных немцев рейха. Однако, предупреждал он, "если новая продовольственная программа: на 1943 год будет выполнена, то полмиллиона поляков в Варшаве и ее пригородах окажутся лишены продовольствия".
"Новый порядок" в Польше был введен сразу после оккупации страны. 3 октября 1939 года Франк довел до немецкой армии приказ Гитлера:
"Польшей следует управлять лишь путем утилизации страны, путем беспощадной эксплуатации и вывоза всех ее запасов, сырья, машин, фабрично-заводского оборудования и т. д., которые необходимы для немецкой военной экономики; путем привлечения всех польских рабочих для работы в Германии; сокращения польской экономики до абсолютного минимума, необходимого лишь для физического существования населения; закрытия всех учебных заведений, особенно технических училищ и колледжей, с тем чтобы предотвратить рост новой польской интеллигенции. С Польшей будут обращаться как с колонией. Поляки станут рабами великого германского рейха".
Рудольф Гесс, заместитель Гитлера по партии, добавил к этому, что в свое время фюрер принял решение не восстанавливать Варшаву, что у него нет намерения ни восстанавливать, ни обновлять какую-либо отрасль промышленности в генерал-губернаторстве. В соответствии с декретом Франка вся собственность в Польше, принадлежащая не только евреям, но и полякам, подлежала конфискации без какого-либо возмещения. Сотни тысяч сельскохозяйственных ферм, принадлежавших полякам, были просто захвачены и переданы немецким поселенцам. К 31 мая 1943 года в четырех польских районах, аннексированных Германией (Западная Пруссия, Познань, Зихенау, Силезия), около 700 тысяч хозяйств, занимавших в общей сложности 15 миллионов акров земли, были захвачены, а 9500 хозяйств, занимавших 65 миллионов акров, конфискованы. В пространной табели, подготовленной центральным управлением землевладений, разница между "захватом" и "конфискацией" не разъясняется, а для поляков это вообще не имело значения.
В оккупированных странах грабежу подвергались даже произведения искусства, и, как выявилось позднее из захваченных нацистских документов, делалось это по прямым указаниям Гитлера и Геринга, которые таким образом пополняли свои частные коллекции. Тучный рейхсмаршал, по его собственным оценкам, собрал коллекцию стоимостью 50 миллионов рейхсмарок. Геринг, несомненно, был главным инициатором грабежа подобного рода. После захвата Польши он немедленно отдал приказ о конфискации произведений искусства, и через шесть месяцев специально назначенный комиссар, выполнявший данный приказ, смог доложить своему шефу, что изъял практически все художественные ценности этой страны.
Однако основная часть выдающихся произведений искусства Европы находилась во Франции, и, как только нацисты оккупировали страну, Гитлер и Геринг декретировали их захват. Руководить конкретно этой грабительской акцией Гитлер назначил Розенберга, который создал организацию под названием Айнзацштаб, причем подручными у него были и Геринг, и Кейтель. Так, один из приказов Кейтеля по оккупационной армии во Франции гласил, что на Розенберга возложена задача по транспортировке в Германию и хранению там культурных ценностей, которые он таковыми считает. Право решать их дальнейшую судьбу фюрер оставлял за собой.
Одно из решений Гитлера о судьбе художественных ценностей изложено в подписанном Герингом 5 ноября 1940 года секретном приказе, регламентирующем распределение предметов искусства, находившихся в парижском Лувре. Распределялись они следующим образом:
1. Предметы искусства, решение об использовании которых фюрер оставил за собой.
2. Предметы искусства... предназначенные для пополнения коллекции рейхсмаршала Геринга...
4. Предметы... которые целесообразно направить в германские музеи...
Французское правительство выразило протест против распределения художественных ценностей страны, заявив, что такие действия являются нарушением Гаагской конвенции. Когда же один из немецких искусствоведов из штаба Розенберга, некто герр Буньес, посмел обратить на это внимание Геринга, жирный рейхсмаршал ответил: "Мой дорогой Буньес, позволь мне самому позаботиться об этом. Я - высший судья в государстве. Лишь мои приказы имеют решающую силу, и вам надлежит действовать в соответствии с ними". Согласно докладу Буньеса, официальные документы гласили:
"Все предметы искусства, которые предназначены пополнить собрание фюрера, а также те, которые рейхсмаршал отобрал для себя, должны быть погружены в два железнодорожных вагона и прицеплены к специальному поезду рейхсмаршала, следующему в Берлин".
Вслед за этими двумя последовало еще много вагонов. Согласно официальному немецкому секретному докладу, 137 товарных вагонов, в которых находилось 4174 ящика с произведениями искусства, содержащие 21 903 предмета, включая 10 890 картин, были отправлены с Запада в Германию за период по июль 1944 года. Помимо прочих авторов они включали работы Рембрандта, Рубенса, Гальса, Вермера, Веласкеса, Мурильо, Гойи, Веккио, Ватто, Фрагонара, Рейнольдса и Гейнсборо. Еще в январе 1941 года Розенберг определил стоимость захваченных только во Франции произведений искусства в 1 миллиард марок.
Грабеж сырья, промышленных товаров и продовольствия, хотя это и несло обнищание оккупированным народам, а подчас и голодную смерть, и представляло собой прямое нарушение Гаагской конвенции о ведении войны, еще можно было бы извинить, если не оправдать, с точки зрения немцев, как необходимость, вызванную ведением тотальной войны. Однако кража произведений искусства никак не помогала гитлеровской военной машине. Это было проявление личной ненасытной жадности Гитлера и Геринга.
Весь этот грабеж и захват имущества покоренные народы еще как-то могли снести - войны и вражеская оккупация всегда влекли за собой лишения и потери. И составляли они лишь часть "нового порядка" - самую, так сказать, безобидную. Зловещая же его сторона состояла не в лишении народов материальных ценностей, а в лишении их жизни, из-за чего недолго, к счастью, просуществовавший "новый порядок" долго не забудется. Здесь нацистская деградация достигла такого уровня, какого редко достигало человечество за весь период своего существования на земле. Миллионы ни в чем не повинных мужчин и женщин были привлечены к принудительному труду, другие миллионы подвергались пыткам и издевательствам в концентрационных лагерях, а многие миллионы, в число которых вошли 4,5 миллиона евреев, были хладнокровно истреблены или намеренно обречены на голодную смерть, а их останки сожжены, чтобы не осталось следов преступлений.
В эту невероятную историю ужаса невозможно было бы поверить, не будь она полностью подтверждена документами и свидетельскими показаниями самих палачей. То, о чем шла речь, лишь краткое изложение событий, где пришлось опустить тысячи ужасающих подробностей. И все эти подсчеты основаны на неопровержимых уликах, дополняемых показаниями немногих чудом уцелевших свидетелей.

Подневольный труд в условиях "нового порядка"
На конец сентября 1944 года насчитывалось около 7,5 миллиона иностранных рабочих, трудившихся на третий рейх. Почти все они были мобилизованы насильно, привезены в Германию в товарных вагонах, как правило без пищи, воды и элементарных санитарных условий. Здесь их направляли на фабрики, на поля и в шахты. Их не только насильственно заставляли трудиться, но и подвергали издевательствам, избивали, обрекали на голод, а часто и на смерть, оставляя без пищи, одежды и крова над головой.
Помимо иностранных рабочих в Германии трудились два миллиона военнопленных, из числа которых по меньшей мере полмиллиона были насильственно направлены на работу в отрасли промышленности, производящие вооружение и боеприпасы, что представляло собой вопиющее нарушение Гаагской и Женевской конвенций, запрещавших использование военнопленных на таких работах [7]. Эта цифра не включает сотен тысяч других военнопленных, которые были брошены на строительство укреплений, доставку боеприпасов на фронт и даже на комплектование расчетов зенитных орудий, что еще в большей степени являлось игнорированием международных конвенций, подписанных Германией [8].
При массовых депортациях подневольной рабочей силы в рейх жен разлучали с мужьями, а детей с родителями, направляя порознь в отдаленные районы Германии. Не щадили и подростков, если возраст позволял им работать. Даже высшие генералы фашистской армии сотрудничали друг с другом, организуя похищение детей, которых направляли в фатерланд в качестве подневольной рабочей силы. Меморандум от 12 июня 1944 года, обнаруженный в бумагах Розенберга, вскрывает эту практику нацистов на оккупированной территории России.
"Группа армий "Центр" намеревается захватить 40-50 тысяч подростков в возрасте от 10 до 14 лет... и направить их в рейх. Это мероприятие первоначально было предложено 9-й армией... Предполагается использовать этих подростков на немецких предприятиях в качестве подмастерьев и учеников... Эта акция широко приветствуется представителями германских ремесел, поскольку позволит решительно устранить нехватку подмастерьев и учеников. Эта мера направлена не только на предотвращение прямого пополнения численности армий противника, но и на сокращение его биологического потенциала".
Операция по похищению людей носила кодовое наименование "Сенокос". Она осуществлялась, как отмечается в меморандуме, и армейской группой армий "Северная Украина", которой командовал фельдмаршал Модель.
Для вербовки людей все в более широких масштабах использовался террор. Поначалу применяли сравнительно мягкие методы. Задерживали людей, выходивших из церкви или из кинотеатра. Части СС, особенно в западных странах, попросту блокировали часть города и захватывали всех трудоспособных мужчин и женщин. С этой же целью окружали и прочесывали целые деревни. На Востоке, где насильственная вербовка встречала сопротивление, деревни просто сжигали дотла, а жителей вывозили на грузовиках. Захваченные бумаги Розенберга изобилуют докладами о таких акциях. В Польше - так, по крайней мере, полагал немецкий чиновник - эти действия зашли слишком далеко.
"Дикая и безжалостная охота за людьми, - писал он губернатору Франку, - которая ведется в городах и деревнях, на улицах, площадях, станциях, даже в церквах, ночью в жилищах, резко подорвала ощущение безопасности жителей. Каждый опасается быть схваченным полицией в любом месте днем и ночью, причем совсем неожиданно. Каждый опасается, что может быть отправлен на сборный пункт и никто из близких не узнает о случившемся с ним..."
Однако подобная вербовка подневольной рабочей силы была лишь первым шагом [9].
Условия их перевозки в Германию оставляли желать лучшего. Некий д-р Гуткелч описывает в своем докладе министерству Розенберга от 30 сентября 1942 года случай, когда поезд, набитый измученными восточными рабочими, встретился на разъезде около Брест-Литовска с другим поездом, переполненным "только что набранными" русскими рабочими, направлявшимися в Германию:
"Из-за трупов, скопившихся в поезде с возвращавшимися рабочими, могла произойти железнодорожная катастрофа... В этом поезде женщины рожали детей, которых выбрасывали из окон вагонов. Люди, больные туберкулезом и венерическими заболеваниями, помещались в общих вагонах. Умирающие лежали даже без соломенной подстилки, а одного мертвеца выбросили прямо на перрон. Аналогичная картина могла иметь место и на других поездах".
Это не обещало "восточным рабочим" ничего хорошего в третьем рейхе, однако в какой-то мере готовило к тем тяжким испытаниям, которые их ожидали. А ожидали их голод и побои, болезни и страдания от холода в нетопленых помещениях, лохмотья и в лучшем случае драная обувь. Ожидала изнурительная работа, когда продолжительность рабочего дня определялась лишь их способностью держаться на ногах.
Типичным местом их работы были гигантские предприятия Круппа по производству пушек, танков и боеприпасов. Крупп использовал труд бесчисленных рабов, включая русских военнопленных. Однажды во время войны для работы на заводах Крупна были доставлены 600 евреек из Бухенвальдского концлагеря, причем разместили их в разбомбленном трудовом лагере, откуда предварительно перевели в другое место итальянских военнопленных. Д-р Вильгельм Эйгер, "старший врач", обслуживавший контингент рабов у Крупна, показаниях, данных на Нюрнбергском процессе, описывает, что он обнаружил там, принимая должность:
"После первого обхода я обнаружил, что эти женщины страдают от гнойных язв и других болезней. Я оказался первым врачом, которого им довелось увидеть по меньшей мере за две недели. Полностью отсутствовали медикаменты. У них не было обуви, и они ходили босиком. Единственной их одеждой были мешки с отверстиями для головы и рук. Все они были острижены наголо. Лагерь был окружен колючей проволокой и тщательно охранялся часовыми из службы СС.
Запасы продовольствия в лагере были весьма скудными и самого низкого качества. Нельзя было войти в барак без того, чтобы не набраться блох. Из-за них у меня на руках и на всем теле появились нарывы..."
Д-р Эйгер описал ситуацию дирекции предприятий Крупна и даже личному врачу Густава Крупна фон Болена, владельца заводов, но все оказалось тщетно. Его доклады о трудовых лагерях Крупна не принесли никакого облегчения несчастным. Он припомнил в своих свидетельских показаниях несколько таких докладов об условиях жизни в восьми лагерях, где содержались русские и польские рабочие: большая скученность, приводившая к вспышкам эпидемий, скудость питания, не позволявшая человеку выжить, нехватка воды, недостаточное число туалетов.
"Одежда восточных рабочих пришла в абсолютную негодность, ведь они работали и спали в том, в чем прибыли с Востока. Фактически никто из них не имел пальто, и в холодную или дождливую погоду они были вынуждены использовать одеяла. Из-за нехватки обуви многим рабочим приходилось работать босиком даже зимой... Санитарные условия были ужасающими. На Крамерплац имелось всего десять детских туалетов, приходившихся на 1200 человек. Полы уборных сплошь были покрыты нечистотами. Более других страдали татары и киргизы. Они гибли как мухи от плохих условий проживания, низкого качества и недостаточного количества пищи, непосильной работы без отдыха.
Кроме того, эти рабочие страдали от сыпного тифа. Вши, переносчики болезней, наряду с массами мух, клопов и других паразитов превращали существование узников этих лагерей в сплошную пытку. Снабжение этих лагерей водой иногда прекращалось на срок от 8 до 14 дней".
В целом западные рабочие содержались лучше, чем восточные, на которых немцы смотрели как на отбросы. Но разница эта была относительной, как установил д-р Эйгер в одном из лагерей для рабочих в Эссене, на Ногерратштрассе, где проживали французские военнопленные:
"Его заключенные в течение почти полугода размешались в собачьих конурах, уборных и старых пекарнях. Собачьи конуры имели размеры: три фута в высоту, девять в длину и шесть в ширину. В каждой из них размещалось по пять человек. Пленные были вынуждены заползать внутрь конуры скорчившись... Воды в лагере не было".
Примерно 2,5 миллиона узников, в основном славяне и итальянцы, были направлены в сельское хозяйство Германии, и хотя их жизнь с самого начала проходила в лучших условиях, чем у тех, кто трудился на заводах и фабриках, она была далека от человеческой. Захваченная директива "Об обращении с иностранными сельскохозяйственными рабочими польской национальности" дает отдаленное представление об их участи, и, хотя речь шла в ней о поляках (директива датирована 6 марта 1941 года, то есть еще до того, как появилась рабочая сила из России), она служила ориентиром для обращения с рабочей силой других национальностей. [10]
"Сельскохозяйственные рабочие польской национальности отныне не имеют права предъявлять жалобы, посему никакие жалобы не будут приниматься ни одним официальным органом... Посещение церквей строго запрещается... Посещение театров, кинотеатров и других культурных учреждений строго запрещается... Половые сношения с женщинами и девушками строго воспрещаются..."
Если же они имели место с немецкими женщинами, то, согласно указу Гиммлера от 1942 года, это преступление каралось смертью [11].
Иностранным сельскохозяйственным рабочим запрещалось пользоваться "железными дорогами, автобусами и другими видами общественного транспорта". По-видимому, последнее было введено для того, чтобы не позволить им бежать с ферм, к которым они были прикреплены. Директива гласила:
"Произвольное изменение условий найма строго воспрещается. Сельскохозяйственные рабочие должны трудиться столько, сколько потребует предприниматель. Продолжительность рабочего дня не ограничивается. Каждый работодатель имеет право применять телесные наказания по отношению к своим рабочим... Если возможно, они должны быть выселены из жилых домов и размещены в конюшнях и т. п. Никакие угрызения совести не должны лимитировать такие действия".
Даже с женщинами из славянских стран, захваченными силой и доставленными в Германию для работы в качестве домашней прислуги, обращались как с рабами. Еще в 1942 году Гитлер отдал приказ Заукелю "набрать полмиллиона, чтобы облегчить труд немецких домашних хозяек". Условия труда прислуги в немецких семьях были определены комиссаром по подневольной рабочей силе.
"Никакие требования свободного времени недопустимы. Прислуга женского пола из восточных стран может выходить из дома только по хозяйственным нуждам. Ей запрещается посещать рестораны, кино, театры и подобные заведения. Запрещается также посещать церкви..."
Женщины, очевидно, были так же необходимы в нацистской системе использования подневольного труда, как и мужчины. Из примерно трех миллионов граждан России, угнанных на каторгу в Германию, более половины составляли женщины. Большинство из них были направлены на тяжелые сельскохозяйственные работы и на фабрики.
Порабощение миллионов мужчин и женщин из завоеванных стран и превращение их в подневольную рабочую силу для третьего рейха не было просто мерой военного времени. Из процитированных ранее заявлений Гитлера, Геринга, Гиммлера и других правителей рейха становится совершенно ясно, что, если бы нацистская Германия победила, "новый порядок" свелся бы к правлению немецкой расы господ в обширной империи рабов, простирающейся от Атлантики до Уральских гор. И участь восточных славян была бы несомненно наихудшей.
Как подчеркивал Гитлер в июле 1941 года, примерно через месяц после нападения на Советский Союз, планы его оккупации означали "окончательное решение". Год спустя, в разгар успешных военных действий в России, он наставлял своих соратников:
"Что касается смехотворной сотни миллионов славян, мы превратим большинство из них в таких, какие нужны нам, а остальных изолируем в их собственных свинарниках; и всякого, кто говорит о снисхождении к местным жителям и их приобщении к цивилизации, следует отправлять прямо в концлагерь!"

Военнопленные
Хотя использование военнопленных в военной промышленности или любой сфере, связанной с обеспечением нужд фронта, является грубейшим нарушением Гаагской и Женевской конвенций, все же такое использование, каким бы массовым оно ни было, представлялось не самым худшим уделом для солдат, захваченных в плен третьим рейхом.
Их важнейшей целью было выжить в этой войне. У русских военнопленных шансов выжить было гораздо меньше. Русские военнопленные превышали по численности всех остальных военнопленных, вместе взятых, и составляли около 5,75 миллиона человек.
Когда в 1945 году войска союзников освободили узников в лагерях для военнопленных, их оказалось там всего около миллиона человек. Во время войны не менее миллиона русских военнопленных было выпущено из лагерей или завербовано на службу в частях, сформированных немцами из лиц, сотрудничавших с ними. Два миллиона русских военнопленных погибли в немецкой неволе - от голода, холода и болезней. О судьбе остальных, а это более миллиона человек, данных нет, и в Нюрнберге были приведены убедительные факты, свидетельствующие о том, что они либо погибли от упомянутых выше причин, либо были истреблены фашистской службой СД. Согласно немецким данным, было казнено 67 тысяч человек, но это, вероятно, далеко не полные подсчеты.
Основная масса русских военнопленных - примерно 3 миллиона 800 тысяч человек - была захвачена немцами на первом этапе русской кампании, особенно при окружениях, - с 21 [12] июня по 6 декабря 1941 года. Следует признать, что в ходе боев и быстрого продвижения армия не может уделять надлежащего внимания такому большому числу взятых в плен. Но немцы и не предпринимали на этот счет никаких усилий. Действительно, немецкие документы свидетельствуют, что советских военнопленных умышленно морили голодом, оставляли умирать на морозе в лютую, на редкость снежную зиму 1941/42 года.
"Чем больше военнопленных умрет, тем лучше для нас" - таково было отношение многих официальных нацистских должностных лиц, как свидетельствует о том Розенберг.
Туповатый министр оккупированных восточных территорий не являл собой примера гуманного нациста, особенно в отношении русских, с которыми, как мы знаем, он вместе воспитывался. Но даже он выразил протест по поводу обращения с русскими военнопленными в длинном письме от 28 февраля 1942 года генералу Кейтелю, начальнику штаба ОКБ. Это был момент, когда советское контрнаступление отбросило немцев от Москвы и Ростова на самые дальние в ту зиму рубежи и когда немцы наконец поняли, что их авантюра, имевшая целью уничтожить Россию в ходе одной короткой кампании, провалилась и что теперь, когда США присоединились к России и Великобритании в качестве противника Германии, они могут не выиграть войны, а в этом случае придется держать ответ за свои военные преступления.
"Судьба русских военнопленных в Германии, - писал Розенберг Кейтелю, - есть трагедия величайшего масштаба. Из 3 миллионов 600 тысяч пленных лишь несколько сот тысяч еще работоспособны. Большинство из них истощены до предела или погибли из-за ужасной погоды".
И далее Розенберг замечает, что этого можно было избежать.. В России достаточно продовольствия, чтобы прокормить их.
"Однако в большинстве случаев лагерное начальство запрещало передачу продовольствия заключенным, оно скорее готово было уморить их голодной смертью. Даже во время переходов военнопленных в лагерь местному населению не разрешалось давать им пищу. Во многих случаях, когда военнопленные не могли дальше двигаться от голода и истощения, их пристреливали на глазах потрясенных местных жителей, а трупы оставляли на дороге. Во многих лагерях пленные содержались под открытым небом. Ни в дождь, ни в снег им не предоставляли укрытия...
И наконец, следует упомянуть о расстрелах военнопленных. При этом полностью игнорировались какие-либо политические соображения. Так, во многих лагерях расстреливали, к примеру, всех "азиатов"..."
И не только выходцев из Азии. Вскоре после начала русской кампании между ОКБ и службой безопасности СС было достигнуто соглашение, дававшее право эсэсовцам "прочесывать" русских военнопленных. Цель таких действий раскрылась в показаниях Отто Олендорфа, одного из самых жестоких палачей СД. Подобно многим из окружения Гиммлера, он слыл "интеллектуалом", поскольку окончил юридический и экономический факультеты университета и был профессором института прикладной экономики.
"Все евреи и большевистские комиссары, - свидетельствовал Олендорф, - подлежали удалению из лагерей и расстрелу. Насколько мне известно, такая практика проводилась в течение всей русской кампании".
Однако не все шло гладко. Иногда русские пленные были настолько измучены, что не могли самостоятельно дойти до места казни, и это вызывало протесты Генриха Мюллера, шефа гестапо, франтоватого наглеца и холодного бесстрастного убийцы [13].
"Начальники концлагерей жаловались, что от 5 до 10 процентов советских граждан русской национальности, приговоренных к смерти, прибывали в лагеря полумертвыми либо уже умершими... При этом отмечалось, что, например, при передвижении от железнодорожной станции в лагерь значительное число их падало в обморок от истощения, умирало или было при смерти и их приходилось бросать на машины, следовавшие за колонной. Иногда очевидцами подобных сцен становились представители местного немецкого населения".
Гестапо ничуть не огорчала гибель русских пленных от голода и истощения. Их огорчало другое - таким образом они избегали рук палачей. Однако присутствие немецкой публики на таких спектаклях оно не поощряло. Поэтому Гестапо, как прозвали Мюллера в Германии, отдал приказ: "С сего дня (9 ноября 1941 года) советские русские, находящиеся на грани смерти и неспособные в силу этого совершить даже короткий переход, должны исключаться из числа направляемых в концлагеря для казни".
Изможденные и голодные пленные не могли работать, и в 1942 году, когда немцам стало очевидно, что война продлится значительно дольше, чем ожидалось, и что советские военнопленные представляют собой источник столь необходимой им рабочей силы, нацисты пересмотрели свою политику уничтожения, заменив последнее принудительным трудом.
Эту перемену Гиммлер объяснил в своей речи, произнесенной перед эсэсовцами в 1943 году в Познани:
"В то время (1941 год) мы не ценили многочисленные людские ресурсы, как ценим их сегодня в качестве сырья, в качестве рабочей силы. То, о чем не следует сожалеть, мысля категориями поколений, но что нынче представляется неразумным в смысле потери рабочей силы, то есть гибели пленных десятками и сотнями тысяч от истощения и голода".
Отныне их следовало кормить так, чтобы они могли работать. К декабрю 1944 года 0,75 миллиона пленных, включая офицеров, работали на заводах, производящих вооружение, на шахтах (туда было направлено 200 тысяч человек) и в сельском хозяйстве. Обращались с ними жестоко, но по крайней мере им позволяли жить. Теперь даже прекратилось клеймение русских военнопленных, предложенное в свое время генералом Кейтелем [14].
С военнопленными западных стран, особенно с англичанами и американцами, обращались гораздо мягче. Время от времени бывали, конечно, случаи убийств и расстрелов, но это, как правило, происходило вследствие исключительного садизма и жестокости отдельных нацистских начальников. Одним из таких случаев был хладнокровный расстрел 71 американского военнопленного на поле боя близ Мальмеди, в Бельгии, 17 декабря 1944 года, во время сражения в Арденнах.
Были и другие случаи, когда Гитлер лично отдавал приказ об уничтожении западных военнопленных, как это произошло с 50 летчиками, пойманными весной 1944 года после побега из Сагана.
В Нюрнберге Геринг заявил, что этот факт он "считал одним из самых серьезных инцидентов за всю войну", а генерал Йодль назвал это "откровенным убийством".
По существу, такие инциденты были частью преднамеренной немецкой политики, принятой после того, как начиная с 1943 года англо-американские бомбардировки Германии стали чрезвычайно интенсивными. В качестве ответной меры немцы прибегли к расстрелам союзных летчиков в тех случаях, когда они выбрасывались на парашютах над Германией. Поощрялось и линчевание приземлявшихся на парашютах летчиков гражданским населением. Часть немцев, участвовавших в линчевании, предстали после войны перед судом за свои деяния. В 1944 году, когда интенсивность англо-американских бомбардировок достигла своего пика, Риббентроп призвал подвергать сбитых летчиков казни на месте, однако Гитлер занял более мягкую позицию. 21 мая 1944 года с согласия Геринга он приказал расстреливать сбитых летчиков без суда и следствия, если они обстреливали пассажирские поезда, гражданское население или немецкие самолеты, совершившие вынужденную посадку. Иногда захваченные в плен летчики просто передавались службе СД, где применялись "специальные меры воздействия". Так, примерно 27 американских, английских и голландских летчиков были зверски убиты в концлагере Маутхаузен в сентябре 1944 года. Один из французских заключенных в этом лагере Морис Ламп, оказавшийся свидетелем убийства, описал, выступая в Нюрнберге, как это происходило:
"Сорок семь офицеров были приведены босыми в карьер... Охранники приказали каждому из несчастных взять на дне по тяжелому камню и, взвалив на спину, доставить его наверх. Первый подъем пленные совершили, неся камни весом около 30 килограммов, причем подъем сопровождался побоями... На второй раз охранники заставили выбрать камни еще тяжелее, и, если пленные не могли удержаться на ногах под их тяжестью, их били палками... К вечеру вдоль дороги лежал двадцать один труп. На следующее утро погибли остальные двадцать шесть".
Это была одна из наиболее "популярных" форм казни в Маутхаузене, которой подверглось в числе других пленных много русских.
Начиная с 1942 года, когда наметился перелом в войне и замаячила угроза поражения, Гитлер приказал уничтожить всех захваченных в плен коммандос [15], особенно западных армий. (Захваченные в плен советские партизаны расстреливались на месте.) Совершенно секретный приказ фюрера об обращении с коммандос от 18 октября 1942 года, захваченный в числе других трофейных документов, гласил:
"Отныне вся вражеская агентура, выполняющая задачи коммандос в Европе или в Африке и участвующая в боевых действиях против немецких войск, независимо от того, носят они военную форму и оружие или нет, действуют на поле боя или в тылу, подлежит истреблению до последнего человека".
В приложении к директиве, подписанной в тот же день, Гитлер разъяснял своим офицерам причину отдания такого приказа.
"Вследствие успехов, которые сопутствуют союзным коммандос, - заявил он, - я был вынужден отдать строгий приказ по уничтожению диверсионных войск противника и указать на строжайшую ответственность за невыполнение его... У врага должна быть полная ясность, что все диверсионные войска будут истребляться, все до последнего человека. Это значит, что шанс уцелеть у них равен нулю... Ни при каких обстоятельствах они не могут рассчитывать на обращение, предписанное Женевской конвенцией... Если потребуется отсрочить уничтожение, чтобы допросить одного или двух человек, то их следует расстрелять сразу же после допроса".
Эти преступные акции должны были сохраняться в глубокой тайне. Генерал Йодль разработал инструкции о порядке выполнения этой директивы Гитлера, подчеркнув его требования: "Настоящий приказ предназначен только для офицеров руководящего состава и ни при каких обстоятельствах не должен попасть в руки врага".
Давалось предписание уничтожить все экземпляры приказа после ознакомления с ним. Его надлежало хорошо запомнить, поскольку позднее предстояло выполнять. В этой связи можно привести несколько фактов.
Вечером 22 марта 1944 года два офицера и тринадцать солдат 267-го специального разведывательного батальона американской армии высадились с десантного корабля в тылу у немцев в Италии с задачей разрушить железнодорожный туннель между Специей и Генуей. Все они были в военной форме и не имели при себе гражданской одежды. Через два дня их захватили, и 26 марта расстреляли без суда и следствия по прямому приказу генерала Антона Достлера, командира 75-го армейского корпуса немцев. Представ вскоре после войны перед американским военным трибуналом, Достлер оправдывал свои действия ссылками на то, что он лишь выполнял приказ Гитлера о коммандос, и заявил, что в противном случае сам предстал бы перед трибуналом [16].
Второй случай произошел в январе 1945 года, когда примерно пятнадцать членов англо-американской военной миссии, включая военного корреспондента агентства "Ассошиэйтед Пресс", одетые в военную форму, высадились на парашютах на территории Словакии, но были захвачены и расстреляны в концлагере Маутхаузен по приказу Эрнста Кальтенбруннера, преемника Гейдриха на посту руководителя СД и одного из обвиняемых на Нюрнбергском процессе [17]. Если бы адъютант лагеря, ставший свидетелем казни, не дал показаний на этот счет, факт расстрела мог остаться неизвестным, поскольку большая часть документов о массовых расстрелах в этом лагере была уничтожена.

Нацистский террор на оккупированных территориях
22 октября 1941 года французская газета "Ле Фар" опубликовала следующее объявление:
"Утром 20 октября трусливые преступники, состоящие на службе Англии и Москвы, убили коменданта города Нанта. Убийцы до сих пор не задержаны.
В порядке отмщения за это преступление я приказал расстрелять 50 заложников. Еще 50 заложников подлежат расстрелу в случае, если виновные не будут арестованы до полуночи 23 октября".
Подобные публикации, помещенные в черную рамку, стали обычным явлением на страницах газет или на красных уличных тумбах в городах Франции, Бельгии, Голландии, Норвегии, Польши и России. Соотношение, публично объявленное немцами, неизменно составляло 100:1, то есть сто заложников за каждого убитого немца.
Хотя захват заложников широко практиковался со времен Древнего Рима, в наше время к нему никто не прибегал, за исключением немцев в первую мировую войну и англичан в Индии и Южной Африке во время англо-бурской войны. По указанию Гитлера немецкая армия осуществляла эту практику в широких масштабах в ходе второй мировой войны. В Нюрнберге были представлены десятки подписанных генералом Кейтелем и нижестоящими нацистами секретных приказов, требовавших захвата и расстрела заложников. "Крайне важно, - указывал Кейтель 1 октября 1941 года, - чтобы в их (заложников) число входили хорошо известные высокопоставленные личности или члены их семей". А генерал Штюльпнагель, командующий немецкими войсками во Франции, подчеркивал год спустя, что, чем более известны расстрелянные заложники, тем "эффективнее устрашающее воздействие на потенциальных преступников".
Всего за время войны немцы расстреляли 29 600 французских заложников (без учета тех 40 тысяч человек, которые "умерли" во французских тюрьмах с немецкими охранниками). Число уничтоженных заложников в Польше составило 8 тысяч человек, в Голландии - около 2 тысяч. В Дании вместо публичных расстрелов заложников была введена система "выборочного истребления". Согласно чрезвычайным приказам Гитлера, репрессии за убийства немцев в Дании должны были проводиться тайно "в соотношении пять к одному". Так, был убит немцами выдающийся датский пастор, поэт и драматург Кай Мунк, одна из популярнейших в Скандинавии фигур. Его тело бросили на дорогу, прикрепив к одежде записку: "Свинья, ты все же послужил Германии".
Из всех военных преступлений генерала Кейтеля, которые он объяснял необходимостью выполнять приказы Гитлера, самыми зловещими, по его признанию в Нюрнберге, были те, которые совершались под кодовым названием "Ночь и туман". Этот чудовищный приказ, предусматривавший порядок расправы над несчастными жителями захваченных территорий на Западе, был подписан лично Гитлером 7 декабря 1941 года. Его целью, как о том свидетельствует кодовое обозначение, был захват лиц, представлявших угрозу "германской безопасности", но не подлежавших немедленному расстрелу. Их следовало отправлять в мир иной, не оставляя следов на территории Германии, заставляя как бы исчезнуть в ночи и тумане неизвестности. Семьи не должны были получать никакой информации о них, даже если речь шла о месте их захоронения в рейхе.
12 декабря 1941 года Кейтель издал директиву, разъясняющую приказ фюрера:
"В принципе преступления против германского государства наказуемы смертью. Но если наказанием за эти преступления служит тюремное заключение, даже в виде пожизненных каторжных работ, его следует квалифицировать как проявление слабости. Эффективное устрашение может быть достигнуто либо посредством высшей меры наказания преступнику, либо посредством мер, в результате которых ни его родственники, ни сограждане ничего не узнают о его судьбе".
В феврале следующего года Кейтель разъяснил приказ "Ночь и туман" подробнее:
"В случаях, когда смертный приговор не был вынесен в течение восьми дней после ареста преступника, арестованных следует тайно доставлять в Германию... Такие меры будут иметь устрашающий эффект, потому что:
а) арестованные будут исчезать без следа;
б) не будет выдаваться никакой информации об их местонахождении или судьбе".
Эта зловещая задача возлагалась на службу СД, захваченные документы которой изобилуют имеющими отношение к операции "Ночь и туман" приказами, требовавшими сохранения в строжайшей тайне мест захоронения жертв. Сколько жителей Западной Европы исчезли в "ночи и тумане", не удалось установить даже на Нюрнбергском процессе. Лишь известно, что в живых удалось остаться очень немногим.
Некоторые цифры, позволяющие прояснить масштабы истребления, содержатся в документах СД. Здесь приводится число жертв в результате карательной операции на захваченной территории (на территории России). Этот вид операций выполнялся подразделениями, которые в Германии получили название айнзатцгруппен - отряды спецакций, или, используя более точный термин и принимая во внимание их специализацию, отряды истребления. Приблизительное число их жертв случайно всплыло на Нюрнбергском процессе.
Незадолго да начала процесса капитан-лейтенант военно-морского флота Уитни Р. Харрис, один из государственных обвинителей от США, допрашивал Отто Олендорфа о его деятельности в годы войны. Было известно, что этот моложавый (ему было 38 лет), привлекательный на вид немецкий интеллигент являлся начальником 3-го отдела гиммлеровского центрального управления безопасности РСХА, но в последние годы войны работал преимущественно экспертом по внешнеторговым связям министерства экономики. Он сообщил следователю, что провел всю войну на службе в Берлине, за исключением одного года. На вопрос, чем же он занимался в течение этого года, находясь за пределами Берлийа, Олендорф ответил: "...Я был командиром отряда спецакций D".
Харрис, юрист по образованию, к тому времени довольно заметный авторитет по немецким делам, знал достаточно много об отрядах спецакций. Поэтому он сразу задал вопрос: "Во время войны вы были командиром отряда спецакций D. Сколько мужчин, женщин и детей уничтожил ваш отряд?"
По воспоминаниям Харриса, Олендорф пожал плечами и почти без колебаний ответил: "Девяносто тысяч!"
Отряды спецакций были сформированы Гиммлером и Гейдрихом и сопровождали немецкие армии, вступившие в Польшу в 1939 году. В их задачу входило вылавливать евреев и направлять в гетто. Почти два года спустя, когда уже началась русская кампания, с согласия командования вермахта они получили приказ следовать за боевыми частями и выполнять фазу "окончательного решения". С этой целью были созданы четыре отряда - А, В, С и D. Последним из них и командовал Олендорф с июня 1941 года по июль 1942 года. Он действовал в южной части Украины, входя в состав 11-й армии. На суде на вопрос полковника Джона Харлана Амена, какие инструкции он получил, Олендорф ответил:
— Инструкции требовали ликвидировать евреев и советских политкомиссаров.
— Под словом "ликвидировать", вы имеете в виду "убивать"? - уточнил Амен.
— Да, я имею в виду "убивать", - ответил Олендорф, прибавив, что это относилось к женщинам, детям, а равно и к мужчинам.
— С какой же целью надо было истреблять детей? - прервал его вопросом советский судья генерал И. Т. Никитченко. Олендорф ответил:
— Приказ гласил, что еврейское население должно быть полностью истреблено.
— Включая детей?
— Да.
— Всех еврейских детей убивали?
— Да.
Отвечая на дальнейшие вопросы Амена, Олендорф описал, как обычно происходило убийство.
Отряд спецакций вступал в деревню или город и приказывал именитым еврейским гражданам созвать всех евреев для "переселения" [18] Им предлагалось сдать все ценности, а затем, незадолго до казни, снять верхнюю одежду. После этого их отвозили на место казни, которым обычно служил противотанковый ров, причем на грузовиках доставляли такое число людей, которое можно было расстрелять в один прием. При этом стремились свести к минимуму время между моментом, когда пленники догадывались о том, что их ждет, и самим расстрелом.
Затем по команде их расстреливали стоя или поставив на колени, после чего трупы сбрасывали в ров. Я никогда не позволял производить расстрел отдельным солдатам, а приказывал взводу стрелять по команде одновременно во избежание личной ответственности. Командиры других отрядов требовали, чтобы жертвы ложились на землю, и расстреливали их в затылок. Я не одобрял таких методов.
— Почему же? - спросил Амен.
— Потому, - ответил Олендорф, - что для жертв и для тех, кто проводил экзекуцию, это было психологически слишком тяжелым испытанием...
— Весной 1942 года, - рассказывал далее Олендорф, - поступил приказ от Гиммлера изменить метод казни женщин и детей. С тех пор их доставляли ко рвам в грузовиках, оборудованных газовыми камерами (душегубках). Автомобили были сконструированы специально для этой цели двумя берлинскими фирмами. Снаружи нельзя было определить, для чего они предназначались. Выглядели они как обычные фургоны, но устроены были так, что с запуском двигателя выхлопные газы подавались в закрытый кузов, умерщвляя в течение десяти-пятнадцати минут всех, кто там находился.
— Как вам удавалось заманивать жертвы в кузов? - поинтересовался полковник Амен.
— Им говорили, что предстоит переезд в другое место, - ответил Олендорф [19].
"Захоронение погибших в грузовиках с газовыми камерами, - продолжал он жаловаться, - было тяжелейшим испытанием для личного состава отрядов спецакций". В документе, представленном Нюрнбергскому процессу, это подтвердил некий д-р Беккер, которого Олендорф опознал как конструктора душегубок. В своем письме в штаб СД д-р Беккер возражал против того, чтобы персонал СД выгружал трупы удушенных газом женщин и детей, подчеркивая, что "всем занятым на этой работе могут быть нанесены сильнейшие психологические травмы и причинен серьезный ущерб здоровью. Они жаловались мне на головную боль, появлявшуюся после каждой такой выгрузки".
Д-р Беккер обратил также внимание своего начальства на то, что "применение газа не всегда осуществляется правильно. Для того чтобы поскорее завершить операцию, водитель нажимает на акселератор до отказа. При этом лица, подлежащие умерщвлению, погибают от удушья, а не от отравления газом, погружаясь при этом в сон", как запланировали создатели душегубок.
Д-р Беккер казался самому себе прямо-таки гуманистом, предлагая усовершенствовать технологию умерщвления. "Мои рекомендации подтвердили теперь, что при правильной регулировке рычага смерть наступает быстрее и узники засыпают мирным сном. Искаженных от ужаса лиц и экскрементов, как это было раньше, не наблюдается".
Но в душегубках, как показал Олендорф, можно было одновременно удушить от 15 до 25 человек за рейс, а этого было совершенно недостаточно в сравнении с масштабами истребления, предписанными Гитлером и Гиммлером. Недостаточно, например, для операции, проводившейся в Киеве, столице Украины, в течение двух дней - 29 и 30 сентября 1941 года, когда, по данным официальных отчетов отрядов спецакций, был уничтожен 33 771 человек, преимущественно евреи.
На Нюрнбергском процессе главный обвинитель от Великобритании сэр Хартли Шоукросс зачитал свидетельские показания о том, как проходила сравнительно ограниченная массовая экзекуция на Украине. Данные под присягой показания директора и инженера немецкой дочерней строительной фирмы на Украине Германа Грабе повергли в ужас участников судебного заседания 5 октября 1942 года. В украинском городе Дубно он стал свидетелем того, как солдаты команды спецакций при содействии украинских полицаев устроили массовую казнь пяти тысяч евреев около карьера, сбрасывая туда тела расстрелянных.
"...Я и мой мастер, услышав автоматные очереди, доносившиеся из-за насыпи, пошли прямо к угольному карьеру. Доставленные на грузовиках люди - мужчины, женщины и дети всех возрастов сходили с машин и по приказу эсэсовца, державшего в руках плеть, раздевались в указанном месте. Они складывали отдельно обувь, верхнюю одежду и нижнее белье. Я видел груду обуви, состоявшую примерно из 800-1000 пар, огромные кипы одежды и нательного белья.
Без криков и плача люди раздевались, собирались семьями, целовали друг друга, прощаясь, и ждали сигнала другого эсэсовца, который также с плетью в руках стоял у края карьера. В течение 15 минут, пока я стоял у огромной ямы, я не услышал ни жалоб, ни мольбы о пощаде.
Какая-то старая женщина с белыми как снег волосами держала на руках годовалого ребенка, развлекая и веселя его. Ребенок что-то лепетал от удовольствия. Родители со слезами на глазах смотрели на своих детей. Отец мальчика лет 10 держал его за руку и что-то тихо говорил. Мальчик изо всех сил старался не заплакать. Отец показывал на небо, гладил его по головке и, казалось, что-то ему объяснял.
В этот момент эсэсовец, стоявший у края котлована, что-то крикнул своему напарнику. Тот отсчитал около двадцати человек и велел им идти за насыпь... Я хорошо помню одну девушку, тоненькую, черноволосую. Проходя мимо меня, она сказала: "Мне двадцать три года".
Я обошел вокруг насыпи и увидел перед собой огромную могилу. Люди плотно лежали друг на друге рядами. Видны были только головы. Почти у всех кровь стекала из головы на плечи. Некоторые еще шевелились. Другие поднимали руки и поворачивали головы, чтобы показать, что они живы. Котлован был заполнен примерно на две трети. По моим подсчетам, в нем находилось около тысячи человек. Я поискал глазами человека, расстреливавшего несчастных. Это был эсэсовец. Он сидел на краю карьера, свесив ноги. Держа на коленях автомат, он покуривал сигарету.
Обнаженные люди делали несколько шагов вниз и пробирались по телам мертвых в то место, куда им указывал эсэсовец. Они ложились на мертвых или раненых. Некоторые с тоской тихими голосами утешали тех, кто еще был жив. Затем я услышал автоматную очередь. Заглянув в котлован, я увидел бившиеся в судорогах тела или уже неподвижные головы, лежавшие на телах нижнего ряда. По шее у них стекала кровь.
Тут же подошла следующая партия. Люди спустились в котлован, легли рядами на предыдущих... Раздалась новая очередь".
И так шли ряд за рядом. На следующее утро немецкий инженер вернулся на место расстрела.
"Я увидел около тридцати обнаженных людей, лежавших у края карьера. Некоторые еще подавали признаки жизни... Позднее живых евреев заставили столкнуть тела мертвых в котлован. Затем приказали лечь там под расстрел... Клянусь всевышним, что все сказанное мной чистая правда".
Сколько евреев и русских партийных работников (первые во много раз превышали число вторых) было уничтожено отрядами спецакций в России до того, как Красная Армия изгнала немцев? Нюрнбергский трибунал едва ли смог бы определить это точно, но гиммлеровские архивы, как бы неполны они ни были, дают все же примерное представление об этом.
Отряд спецакций D во главе с Олендорфом, имевший на счету 90 тысяч человек, по числу убийств уступал некоторым другим отрядам. Так, например, отряд А, действовавший на северном направлении, докладывал 31 января 1942 года, что в Прибалтике и Белоруссии им истреблены 229 052 еврея. Его начальник Франц Штале-кер докладывал Гиммлеру, что столкнулся с трудностями в вышеназванных провинциях из-за задержки начала операций "ввиду наступления сильных морозов, которые затруднили проведение массовых экзекуций. Тем не менее к настоящему времени в Белоруссии уже расстреляна 41 тысяча евреев". Шталекер, в том же году убитый советскими партизанами, приложил к своему докладу красиво оформленную карту, на которой в каждом районе было нанесено число преданных смерти в сопровождении условного знака в виде гроба. На одной лишь карте Литвы было помечено - 136 421 умерщвленный еврей. Около 34 тысяч человек временно оставили в живых, "поскольку требовалась рабочая сила". Эстония, где проживало относительно немного евреев, была названа в его докладе "свободной от евреев".
На время суровой зимы экзекуции были приостановлены, но летом 1942 года отряды спецакций орудовали вовсю. К 1 июля еще около 55 тысяч евреев было убито в Белоруссии. В октябре в минском гетто за один день было уничтожено 16 200 человек оставшихся там заключенных. К ноябрю Гиммлер докладывал Гитлеру, что в России за период с августа по октябрь ликвидировано 363 211 евреев (цифра была в какой-то мере завышена, чтобы ублажить кровожадного фюрера) [20].
Всего, по подсчетам Карла Эйхмана, главы отдела гестапо по делам евреев, два миллиона человек, почти сплошь евреев, было убито на Востоке отрядами спецакций. Но цифра эта несомненно завышена. Трудно поверить, но эсэсовские главари так гордились своими злодеяниями, что часто, чтобы ублажить Гиммлера и Гитлера, сообщали дутые цифры. Личный учетчик Гиммлера, д-р Рихард Корхерр, докладывал 23 марта 1943 года своему шефу, что 633 300 евреев в России были "переселены" - эвфемизм для обозначения массовых расправ силами отрядов спецакций. Как ни удивительно, цифра эта приближается к результатам тщательного изучения, проведенного позднее рядом специалистов. Прибавьте к этому 100 тысяч умерщвленных в течение последних двух лет войны, и цифра, вероятно, будет достаточно точной, если вообще можно говорить о точных подсчетах [21].
Как ни велико это число, оно меньше числа евреев, погибших в гиммлеровских лагерях смерти к тому времени, когда приступили к выполнению "окончательного решения".

"Окончательное решение"
Прекрасным июньским днем 1946 года три сотрудника из персонала американского обвинения на Нюрнбергском процессе вели допрос обергруппенфюрера СС Освальда Поля, который помимо всего прочего руководил планированием работы узников нацистских концлагерей. До вступления в СС Поль был морским офицером. После поражения Германии он скрылся, пока год спустя, в мае 1946 года, не был обнаружен на ферме, где он укрывался под видом подсобного рабочего [22].
Отвечая на один из вопросов, Поль употребил термин, который достаточно примелькался обвинению на Нюрнбергском процессе. Поль сказал, что его коллегу по имени Хесс Гиммлер использовал для "окончательного решения еврейского вопроса".
"Как это понимать?" - задали вопрос Полю.
"Истребление евреев", - пояснил он.
В ходе войны выражение это проникало все чаще в словарь и деловые бумаги нацистских главарей. Невинное на слух словосочетание, очевидно, помогало скрыть смущение, которое они испытывали, напоминая друг другу о его действительном значении. Пожалуй, они полагали, что оно может служить чем-то вроде прикрытия, доведись всплыть этим уличающим бумагам. И действительно, на Нюрнбергском процессе большинство нацистских главарей отрицали, что им было известно значение этого термина, а Геринг даже утверждал, что никогда не пользовался им, однако вскоре его ухищрения были полностью разоблачены. В судебном деле против тучного рейхс-маршала фигурировала директива, которую 31 июля 1941 года он направил Гейдриху, шефу СД, когда отряды спецакций уже вовсю вели истребительные операции в России.
"Настоящим поручаю вам, - наставлял Геринг Гейдриха, - провести все подготовительные мероприятия относительно "полного решения" еврейского вопроса на тех территориях Европы, которые находятся под германским влиянием.
Далее, я обязываю вас представить мне как можно скорее проект доклада с изложением уже предпринятых мер по выполнению намеченного окончательного решения еврейского вопроса".
Гейдрих отлично знал, что имел в виду Геринг под этим термином, поскольку сам употребил его годом раньше на секретном совещании после падения Польши, на котором он описал первый шаг "окончательного решения", заключавшийся в сосредоточении всех евреев в гетто больших городов, где будет нетрудно окончательно решить их участь.
Как выяснилось позднее, "окончательное решение" было той самой идеей, которую Гитлер давно вынашивал и которую он провозгласил публично еще до начала войны. В своей речи в рейхстаге 30 января 1939 года он заявил:
"Если международные еврейские банкиры вновь сумеют втянуть народы в мировую войну, результатом этого станет уничтожение еврейской расы во всей Европе".
Это "пророчество" он не менее пяти раз повторял в своих последующих публичных выступлениях. И не имело значения, что не "международные еврейские банкиры", а он сам вверг мир в вооруженный конфликт. Для Гитлера было важно, что мировая война уже шла" и это обстоятельство давало ему возможность теперь, когда он завоевал обширные пространства на Востоке, где проживало большинство европейских евреев, осуществить их уничтожение. Ко времени вторжения в Россию он уже отдал соответствующие приказы.
То, что в высших нацистских кругах именовалось приказом фюрера об "окончательном решении", очевидно, никогда не было изложено в виде документа - по крайней мере, ни одного экземпляра приказа обнаружить среди трофейных немецких бумаг не удалось. Все свидетельства говорят о том, что приказ был устно отдан Герингу, Гиммлеру и Гейдриху, которые довели его до исполнителей летом и осенью 1941 года. Ряд свидетелей показали в Нюрнберге, что они слышали о нем, но ни один не утверждал, что видел его. Так, упрямый как бык, Ганс Ламмерс, шеф рейхсканцелярии, загнанный в угол свидетельскими показаниями, признал: "Я знал, что приказ фюрера был передан Гейдриху Герингом. Этот приказ назывался "Окончательное решение еврейской проблемы".
Однако Ламмерс, как и многие другие подсудимые, утверждал, что не знал, о чем шла речь в приказе, до тех пор, пока следствие союзников не стало ссылаться на него на Нюрнбергском процессе [23] . В начале 1942 года, по словам Гейдриха, настало время прояснить "фундаментальные проблемы окончательного решения", чтобы его наконец можно было осуществить. С этой целью 20 января 1942 года в уютном берлинском предместье Ванзе Гейдрих созвал совещание представителей различных министерств и ведомств СС и СД. Протоколы этого совещания впоследствии сыграли важную роль в ходе заседаний Нюрнбергского процесса. Несмотря на тогдашние неудачи вермахта в России, нацистские лидеры считали, что война почти выиграна и что Германия вскоре станет владычицей всей Европы, включая Англию и Ирландию. "Поэтому, - заявил Гейдрих примерно пятнадцати собравшимся высшим офицерам, - окончательное решение европейской еврейской проблемы коснется, вероятно, одиннадцати миллионов евреев". С пафосом приводил он цифры по каждой стране. На исконной территории рейха осталось всего 131 800 евреев (из 0,25 миллиона проживавших в 1939 году), однако в СССР, по его словам, насчитывается 5 миллионов, на Украине - 3 миллиона, в Польском губернаторстве - 2,25 миллиона, во Франции - 0,75 миллиона и в Англии - 0,3 миллиона. Из сказанного Гейдрихом со всей очевидностью следовало, что все 11 миллионов евреев должны быть уничтожены. Затем он разъяснил, как надлежит выполнить эту "масштабную" задачу.
"Отныне в ходе осуществления "окончательного решения" евреев необходимо доставлять на Восток... для использования в качестве рабочей силы. Организованные в крупные рабочие отряды, раздельно по полам, работоспособные евреи доставляются в эти районы для использования на строительстве дорог. В процессе работы значительная часть несомненно сгинет естественным образом. Оставшиеся, то есть те, кто способен выдержать все это, поскольку они, безусловно, будут представлять самую стойкую часть, должны подвергаться соответствующей обработке. Этих лиц, представляющих результат естественного отбора, следует рассматривать как исходный материал для возрождения еврейской популяции".
Другими словами, евреев из европейских стран следовало доставлять на оккупированный Восток, где надлежало уморить изнурительным трудом. Оставшиеся в живых попросту подлежали ликвидации. А как быть с миллионами евреев, проживавших на Востоке и уже находившихся, что называется, под рукой? Статс-секретарь д-р Йозеф Бюлер, представитель генерал-губернатора Польши, уже имел на этот счет готовое предложение. В Польше проживает почти 2,5 миллиона евреев, "представляющих большую опасность". Все они "либо носители болезней, либо спекулянты на "черном рынке", а главное - непригодны для работы". Каких-либо проблем с транспортировкой этих 2,5 миллиона душ не существует. Они уже на месте.
"У меня лишь одна просьба, - сказал д-р Бюлер в заключение, - решить еврейскую проблему на моей территории как можно скорее".
Добрый статс-секретарь выказал нетерпение, которое полностью разделяли высокопоставленные нацисты, включая Гитлера. Вплоть до конца 1942 года, когда было уже слишком поздно, ни один из них не сознавал, насколько ценными для рейха могли оказаться евреи как подневольная рабочая сила. Сейчас они понимали только одно - чтобы замучить до смерти каторжной работой на дорогах России миллионы евреев, потребуется немало времени. Вследствие этого еще задолго до того, как эти несчастные начали бы умирать от изнурительного труда, Гитлер и Гиммлер решили отправить их в мир иной более быстрым способом.
В принципе имелось только два способа. Один из них, как мы уже убедились, начал применяться после вторжения в Россию. Это - массовое уничтожение польских и русских евреев автомобильными командами по уничтожению из состава отрядов спецакций, на счету которых более 0,75 миллиона жертв. Именно этот способ имел в виду Гиммлер, обращаясь с речью к эсэсовским генералам в Познани 4 октября 1943 года:
"Я хочу также говорить с вами совершенно откровенно по весьма неприятному вопросу. Между собой мы можем называть все своими именами, однако публично никогда не следует высказываться на этот счет. Я имею в виду... истребление еврейской расы... Большинство из вас должны знать, что это означает, когда рядами один к одному лежат 100 трупов, или 500, или 1000. Выдержать все это до конца и остаться при этом порядочными людьми за некоторыми исключениями, что называется подчас человеческой слабостью, - вот что делает нас твердыми. Это страница славы в нашей истории, которая никогда не была и не будет написана..."
Несомненно, очкастый фюрер СС, который чуть не упал в обморок при виде сотни восточных евреев, в том числе женщин, расстрелянных ради его же любопытства, мог бы при желании увидеть еще более славную страницу германской истории, взирая на то, как старательно работают офицеры СС у газовых камер в лагерях уничтожения. Ибо здесь, в этих лагерях смерти "окончательное решение" увенчалось омерзительным успехом.

Лагеря смерти
Все тридцать с лишним главных нацистских концлагерей были по существу лагерями смерти, где погибли от пыток и голода миллионы узников [24]. Хотя лагерное начальство вело свой учет (каждый лагерь имел свою официальную "тотенбух" - книгу смерти), записи были неполны, а во многих случаях книги уничтожались при приближении наступавших союзников. Часть одной из книг смерти, уцелевшая в Маутхаузене, включала записи о 35 318 умерших с января 1939 по апрель 1945 года [25]. В конце 1942 года, когда потребность в подневольной рабочей силе возросла, Гиммлер приказал сократить темпы умерщвления в концлагерях. Ввиду нехватки рабочей силы он выразил недовольство представленным в его управление докладом, в котором сообщалось, что из 136 700 заключенных, доставленных в концлагеря за период с июня по ноябрь 1942 года, умерло 70 610, было казнено 9267, а "перемещены", то есть отправлены в газовые камеры, 27 846 человек. Таким образом, рабочей силы оставалось не так уж много.
Такая картина наблюдалась в лагерях смерти, где был достигнут наибольший "успех" в выполнении "окончательного решения". Крупнейшим и наиболее известным был лагерь в Освенциме, пропускная способность которого (четыре огромные газовые камеры и прилегающие крематории) намного превосходила пропускную способность других лагерей - в Треблинке, Белжеце, Собибуре и Хелмно, располагавшихся на территории Польши. Имелись и другие, менее обширные лагеря смерти под Ригой, Вильно, Минском, Каунасом и Львовом, однако от остальных они отличались тем, что здесь главным образом расстреливали, а не удушали газом.
В течение некоторого времени между главарями СС существовало довольно сильное соперничество в поисках наиболее быстродействующего газа для истребления евреев. Быстрота действий была важным фактором, особенно в Освенциме, где к концу войны был установлен своеобразный рекорд - 6 тысяч жертв в день. Начальником лагеря в течение некоторого времени был Рудольф Хесс, бывший уголовник, признанный в свое время виновным в убийстве. В Нюрнберге он дал под присягой показания, что газ, которым он пользовался, был наиболее эффективным [26].
"Окончательное решение" еврейского вопроса означало поголовное истребление евреев в Европе. В июне 1941 года я получил приказ установить в Аушвице оборудование для их истребления. К этому времени в Польском генерал-губернаторстве уже действовали три лагеря истребления: Белжец, Треблинка и Вользек...
Я прибыл в Треблинку, чтобы изучить на месте, как осуществлялось истребление заключенных. Начальник лагеря сообщил мне, что за полгода он ликвидировал 80 тысяч человек. Его основной обязанностью была ликвидация всех евреев из Варшавского гетто [27].
Он использовал угарный газ, и его метод показался мне малоэффективным. Поэтому когда я оборудовал здание для истребления в Аушвице, то приспособил его для использования газа циклон В, который представлял собой кристаллическую синильную кислоту. Мы сбрасывали ее в газовую камеру через небольшое отверстие. Чтобы удушить всех, находившихся в камере, было достаточно от трех до пятнадцати минут в зависимости от климатических условий.
Мы определяли, что люди мертвы, по прекращавшимся крикам. Потом мы выжидали примерно полчаса, прежде чем открыть двери камеры и выгрузить трупы. Затем солдаты отряда спецакций снимали кольца и другие драгоценности, вырывали изо рта умерших золотые коронки.
Другим усовершенствованием, сделанным нами, было строительство газовых камер с разовой пропускной способностью 2 тысячи человек, в то время как в десяти газовых камерах Треблинки можно было истреблять за один раз по 200 человек в каждой".
Затем Хесс объяснил, каким образом производился отбор жертв, предназначенных для газовых камер, поскольку не всех поступающих заключенных приканчивали сразу. Объяснялось это тем, что часть из них требовалась для работы на химических заводах "И. Г. Фарбен индустри" и на предприятиях Крупна. Там они работали до полного истощения, а затем подлежали "окончательному решению".
"В Аушвице у нас было два врача-эсэсовца, которые обследовали поступающих эшелонами заключенных. Их заставляли проходить друг за другом в затылок мимо врачей, один из которых тут же решал, кто годен для работы. Отобранных отправляли в лагерь. Остальных немедленно направляли в газовые камеры. Детей младшего возраста неизменно уничтожали".
Герр Хесс неустанно вносил усовершенствования в искусство массовых убийств.
"И еще одно усовершенствование, дававшее нам преимущество перед Треблинкой, состояло в том, что жертвы Треблинки почти всегда знали, что их ждет смерть, в то время как в Аушвице мы стремились их одурачить, внушая, что они будут подвергнуты дезинфекции, пройдут через "вошебойки". Конечно, они нередко распознавали наши подлинные намерения, и тогда вспыхивали бунты, возникали осложнения. Зачастую женщины прятали своих детей под одеждой. И когда мы их обнаруживали, то тотчас же отправляли в газовые камеры.
От нас требовали проводить операции по уничтожению втайне, но отвратительная тошнотворная вонь от постоянно сжигаемых тел пропитала весь район, и жители окрестных селений, конечно, знали, что в Аушвице проводится массовое уничтожение людей".
Хесс разъяснял, что иногда отбирали несколько пленных - очевидно, из числа русских военнопленных - и убивали их посредством инъекций бензина. "Наши врачи, - добавляет он, - имели приказ выписывать обычные свидетельства о смерти и указывать в них любую причину смерти" [28].
К откровенным описаниям Хесса можно добавить лаконичную и вместе с тем всеобъемлющую картину истребления людей и ликвидации трупов в Освенциме, нарисованную в показаниях оставшихся в живых узников и самих тюремщиков... Отбор, который определял, кто из евреев направляется на работы, а кто прямо в газовые камеры, происходил на железнодорожной станции, сразу после выгрузки заключенных из вагонов, в которых они ехали взаперти, без воды и пищи часто целую неделю, так как многие доставлялись из столь отдаленных мест, как Франция, Голландия, Греция. Хотя по прибытии и происходили душераздирающие сцены насильственного разлучения жен и мужей, детей и родителей, никто из узников, как свидетельствовал Хесс и подтверждали оставшиеся в живых, не подозревал, что их ждет впереди. Ведь некоторым из них вручали красивые открытки с видами Вальдзе, которые оставалось только подписать и отправить домой родственникам. Заранее напечатанный на открытке текст гласил:
"Мы тут хорошо устроились, получили работу, и с нами хорошо обращаются. Ждем вашего приезда".
Сами по себе газовые камеры и примыкающие к ним крематории, если смотреть на них вблизи, отнюдь не производили зловещего впечатления. Было невозможно определить, каково предназначение этих зданий в действительности. Вокруг них были хорошо ухоженные газоны и цветочные клумбы. Надписи при входе гласили: "Бани". Ничего не подозревавшие евреи считали, что их просто ведут в баню, чтобы избавить от вшей - распространенного явления во всех лагерях. И все это сопровождалось приятной музыкой!
Это была легкая музыка. Оркестр из молодых симпатичных девушек, одетых в белые блузки и темно-синие юбки, как вспоминал один из оставшихся в живых, был набран из узниц. Пока шел отбор кандидатов в газовые камеры, этот единственный в своем роде музыкальный ансамбль наигрывал бравурные мелодии из "Веселой вдовы" и "Сказок Гофмана". Ничего торжественного и мрачного из Бетховена. Похоронным маршем в Освенциме служили бодрые, веселые мелодии из венских и парижских оперетт.
Под эту музыку, вспоминая счастливые и более беззаботные времена, мужчины, женщины и дети направлялись в банные корпуса, где им предлагалось раздеться, перед тем как принять "душ". Иногда даже выдавали полотенца. Оказавшись в "душевой", они, пожалуй, впервые начинали подозревать, что здесь что-то не так. Помещение было набито людьми, как бочки селедкой, что не позволяло принять душ, при этом массивную дверь осторожно прикрывали, запирали на замок и герметизировали. Наверху, где ухоженные газоны и клумбы почти скрывали грибовидные конуса над вентиляционными трубами, сообщавшимися с газовыми камерами, стояли стражники, готовые в любой момент высыпать в них цианистый водород, или циклон В в виде кристаллов сине-фиолетового цвета. Первоначально это вещество вырабатывалось в качестве сильного дезинфицирующего средства. Как мы убедились, герр Хесс нашел для него новое применение, чем очень гордился.
Узники из соседних блоков наблюдали за происходившим и за тем, как сержант Молль подавал стражникам сигнал высыпать кристаллы в вентиляционные трубы. "Прекрасно! - восклицал он. - А теперь дайте им чего-нибудь пожевать". И он громко хохотал. Кристаллы в этот момент ссыпались в отверстия, которые затем плотно закрывались.
Все, что происходило внутри, палачи могли наблюдать через закрытые толстыми стеклами смотровые щели. Обнаженные узники тем временем поглядывали наверх в ожидании душа, которого не было, или под ноги, удивляясь отсутствию дренажных отверстий. Прежде чем газ начинал активно действовать, проходило некоторое время. И тут они понимали, что через отверстия в вентиляционных трубах поступает газ. Именно в этот момент обычно начиналась паника. Давя друг друга, люди стремились уйти подальше от труб, жались к огромной металлической двери, а затем, по словам Рейтлингера, "вдруг начинали лезть друг на друга, создавая нечто вроде синеватой, липкой, забрызганной кровью пирамиды, терзая и калеча друг друга, даже потеряв сознание".
Спустя двадцать - тридцать минут, когда огромная масса обнаженных тел переставала корчиться, вступали в действие насосы, откачивавшие отравленный воздух, открывалась большая дверь, и служащие зондеркоманды приступали к делу. Это были евреи из числа узников, которым была обещана жизнь и достаточное питание за выполнение самой ужасной работы, какую только можно представить [29]. Надев противогазы и резиновые сапоги, взяв шланги, они приступали к работе. Рейтлингер так описал это:
"Их первой задачей было смыть кровь и дефекации, прежде чем начать растаскивать с помощью крюков и багров сцепленные тела. Эта процедура была прелюдией к омерзительной охоте за золотом, к удалению зубов и волос, которые немцы считали стратегическими материалами. Затем наступало время совершать путешествия в подъемнике или вагонетках к печам крематория, потом к мельницам, перемалывавшим клинкер в мелкий пепел, после чего его засыпали в грузовики и сбрасывали в реку" [30].
Как свидетельствуют документы, между немецкими предпринимателями шла активная борьба за контракты на строительство сооружений для истребления и кремации, а также на поставку смертоносных сине-фиолетовых кристаллов. Фирма "Топф и сыновья" из Эрфурта, специализировавшаяся на поставке отопительной аппаратуры, выиграла контракт на строительство крематориев в Освенциме. Обширная переписка по поводу этой сделки была обнаружена среди бумаг лагерного начальства. Письмо фирмы от 12 февраля 1943 года является на сей счет достоверным свидетельством.

В Центральное строительное управление службы СС и полиции г. Аушвиц

Содержание: О строительстве крематориев 2 и 3 для лагеря. Мы подтверждаем получение вашего заказа на пять тройных печей, включая два электрических подъемника для поднятия трупов и один запасной подъемник. Заказ включает также установку для загрузки угля и устройство для транспортировки пепла.
Однако "Топф и сыновья" была не единственной фирмой, принимавшей участие в этом грязном деле. Названия двух других вместе с их перепиской неожиданно всплыли на Нюрнбергском процессе. За контракт на создание устройств для сжигания трупов в других лагерях конкурировали также ряд немецких фирм. Так, предприятие "Заводы Дидье" в Берлине боролось за контракт на строительство объекта для сжигания трупов в нацистском лагере в Белграде, заявив, что установка будет давать превосходную продукцию.
Для подачи трупов в печь мы предлагаем простую металлическую вилку, передвигающуюся с помощью поршней.
Каждая печь будет иметь рабочую камеру размером 24 X 18 дюймов, поскольку гробы использоваться не будут. Для транспортировки трупов из места их сосредоточения к печам мы предлагаем использовать легкие колесные тележки. Схема работы установки, выполненная в масштабе, прилагается.
Фирма "С. Н. Кори" также претендовала на строительство печей в Белграде, рекламируя свой большой опыт в этой области, поскольку она уже соорудила четыре печи для Дахау и пять для Люблина, которые, как она подчеркивала, "полностью удовлетворили" заказчика.
Ссылаясь на наши устные переговоры относительно поставки оборудования упрощенной конструкции для сжигания трупов, мы настоящим представляем чертеж наших усовершенствованных кремационных печей, действующих на угле, которые до сих пор полностью удовлетворяли заказчиков.
Для намечаемого сооружения мы предлагаем две кремационные печи, в то же время мы рекомендуем вам уточнить свой заказ, чтобы быть в полной уверенности, что для ваших потребностей будет достаточно двух печей.
Эффективность действия кремационных печей, равно как и их надежность и долговечность, не подлежит сомнению, поскольку гарантируется безупречное исполнение работ и использование наилучших материалов.

В ожидании вашего ответа остаюсь готовый к услугам С. Н. Кори.

Хайль Гитлер!
Но в конце концов даже напряженных усилий немецкого свободного предпринимательства, использовавшего наилучшие материалы и гарантировавшего безупречное исполнение работ, оказалось недостаточно, чтобы удовлетворить потребности. Число построенных крематориев в целом ряде лагерей отставало от числа заказанных. Особенно остро их нехватка ощущалась в Освенциме, где в 1944 году требовалось сжигать в день по 6 тысяч тел (Хесс утверждал, что 16 тысяч). Например, за 46 дней лета 1944 года только венгерских евреев было здесь предано смерти примерно 250-300 тысяч человек. Не справлялись даже газовые камеры. И тогда прибегли к массовым расстрелам в стиле отрядов спецакций. Трупы расстрелянных сбрасывали во рвы и там сжигали, причем большинство трупов обгорали лишь частично, а затем бульдозеры ровняли рвы с землей. Начальники лагерей жаловались в конце войны, что крематории оказались не только недостаточным средством, но и "неэкономичным".
Кристаллы циклона В, убивавшие узников, в первую очередь поставлялись двумя немецкими фирмами, которые получили патент на их производство у концерна "И. Г. Фарбен индустри". Это были фирмы "Теш и Штабенов" в Гамбурге и "Дегеш" в Дессау. Первая поставляла 2 тонны кристаллического цианистого водорода в месяц, вторая - 0,75 тонны. Наряды на доставку неожиданно всплыли в Нюрнберге.
Директора обеих фирм утверждали: они продавали свою продукцию только для целей дезинфекции и даже не представляли, что ее возможно использовать для убийства. Но эта уловка не сработала. Были обнаружены письма, отправленные фирмой "Теш и Штабенов" с предложением поставлять не только упомянутые кристаллы, но и вентиляционное и нагревательное оборудование для газовых камер. Кроме того, несравненный Хесс, начав давать показания, превзошел самого себя, признавшись, что директора компании не могли не знать, как использовалась их продукция, поскольку они поставили ее (по заявке Хесса) столько, что хватило бы для истребления 2 миллионов человек. Английский военный суд убедился в этом в ходе процесса над двумя партнерами - Бруно Тешем и Карлом Вайнбахером, которые в 1946 году были приговорены к смерти и повешены. Директор второй фирмы д-р Герхард Петере фон Дегеш из Дессау, можно сказать, легко отделался. Немецкий суд приговорил его к пяти годам заключения.
После войны, до начала судебных процессов в Германии, все поголовно верили, что массовые убийства - дело рук в общем-то нескольких фанатичных главарей СС. Но протоколы судебных заседаний не оставляют и тени сомнения в соучастии в них ряда немецких промышленников, причем не только Крупна и директоров химического треста "И. Г. Фарбен индустри", но и предпринимателей меньшего калибра, которые внешне, вероятно, казались ничем не примечательными отцами семейств и добропорядочными слугами общества.
Сколько же всего несчастных, ни в чем не повинных людей, в большинстве своем евреев, а также русских военнопленных, было уничтожено в одном только Освенциме! Общее число установить невозможно. Сам Хесс в своих показаниях назвал цифру порядка "2 миллиона 500 тысяч расстрелянных, удушенных газом и сожженных и еще по меньшей мере 0,5 миллиона погибших от голода и болезней, что в сумме составляет около 3 миллионов человек". Позднее в ходе суда над ним в Варшаве он уменьшил эту цифру до 1 миллиона 135 тысяч человек. Советское правительство, которое провело тщательное расследование злодеяний в Освенциме после того, как в январе 1945 года его захватила Красная Армия, приводит цифру 4 миллиона человек. Рейтлингер, основываясь на собственных тщательных подсчетах, ставит под сомнение даже цифру 0,75 миллиона истребленных в газовых камерах". По его данным, в газовых камерах погибло 600 тысяч человек, к которым добавляется еще "неопределенная часть пропавших без вести", порядка 300 тысяч человек, которые либо были расстреляны, либо умерли от голода и болезней. По любым подсчетам число это весьма внушительно.
Трупы сжигали, но золотые коронки на зубах сохранялись и, как правило, извлекались из пепла, если их не успевали присвоить солдаты специальных подразделений, перебиравшие горы трупов [31]. Золото переплавлялось в слитки и вместе с другими ценностями, отобранными у обреченных евреев, направлялось в рейхсбанк в соответствии с секретным соглашением между Гиммлером и президентом банка и заносилось на счет СС под шифром "Макс Хейлигер". Помимо золота, сорванного с зубов, из лагерей смерти поступали золотые часы, серьги, браслеты, кольца, ожерелья и даже оправы от очков, поскольку евреям рекомендовалось "при переселении на новое место жительства" забирать с собой все ценности. Были собраны также большие запасы ювелирных изделий, особенно бриллиантов и серебряной посуды, не говоря уже о толстых пачках банкнот.
Рейхсбанк был буквально переполнен поступлениями на счет под шифром "Макс Хейлигер". Подвалы Рейхсбанка были забиты "трофеями" еще в 1942 году, и его алчные директора стали искать возможности заложить их в муниципальные ломбарды, чтобы получить под них наличные. В одном из писем Рейхсбанка в берлинский муниципальный ломбард, датированном 15 сентября, упоминается "вторая партия поступлений". Начинается оно так: "Мы направляем вам следующие ценности с просьбой найти им наилучшее применение". Далее приводится длинный перечень ценностей по видам, в который включено: 154 пары золотых часов, 1601 пара золотых серег, 132 бриллиантовых кольца, 784 пары серебряных карманных часов и 160 различных зубных протезов, частично изготовленных из золота. К началу 1944 года берлинский ломбард был переполнен поступающими сплошным потоком крадеными вещами и поэтому информировал рейхсбанк о том, что принимать ценности далее не в состоянии. Когда союзники одержали победу над Германией, они обнаружили в некоторых заброшенных соляных шахтах, где нацисты спрятали часть своих документов, и "трофеи", в том числе хранившиеся на счету под шифром "Макс Хейлигер". Количество их позволило заполнить три больших сейфа во франкфуртском филиале Рейхсбанка.
Знали ли банкиры об источниках этих уникальных вкладов? Директор управления драгоценных металлов Рейхсбанка показал в Нюрнберге, что и он и его служащие обратили внимание на то, что многие партии золота поступали из Люблина и Освенцима.
"Мы все знали, что это были места расположения концлагерей. Лишь в десятой партии, поступившей в ноябре 1943 года, впервые появилось золото, снятое с зубов. Количество такого золота становилось необычайно большим".
На Нюрнбергском процессе пресловутый Освальд Поль, начальник экономического отдела СС, который вел деловые операции для своего управления, подчеркивал, что д-р Функ, а также служащие и директора Рейхсбанка отлично знали происхождение вещей, которые они старались заложить в ломбард, чтобы получить под них деньги. Он довольно подробно описал "деловую сделку между Функом и СС относительно доставки в рейхсбанк ценностей, принадлежавших умершим евреям". Он припомнил разговор с вице-президентом банка д-ром Эмилем Полем.
"После этого разговора не осталось никаких сомнений, что предметы, которые поступали в рейхсбанк или которые предполагалось передать в рейхсбанк, принадлежали евреям, убитым в концлагерях. Такими предметами были перстни, часы, очки, золотые слитки, обручальные кольца, броши, булавки, золотые коронки и другие ценности".
Однажды, рассказывал Поль, после инспекционного обхода сейфов Рейхсбанка с осмотром ценностей, "принадлежавших умершим евреям", д-р Функ устроил для участников инспекции обед, во время которого случайно зашел разговор об уникальном по своему характеру происхождении трофеев [32].

Конец варшавского гетто
Немало свидетелей рассказывали о той покорности, с которой очень многие евреи шли на смерть в нацистских газовых камерах или огромных котлованах, где группы спецакций расстреливали их. Но не все евреи соглашались подвергнуться истреблению так покорно. Весной 1943 года около 60 тысяч евреев забаррикадировались в варшавском гетто - все оставшиеся в живых из 400 тысяч человек, которые были согнаны сюда как скот еще в 1940 году, - и поднялись на борьбу против нацистских мучителей.
Пожалуй, никто не смог бы составить более отталкивающего и одновременно достоверного отчета о восстании в варшавском гетто, чем надменный эсэсовский офицер [33]. Этим эсэсовцем был Юрген Штроп, бригадефюрер СС и генерал-майор полиции. Его обстоятельный официальный доклад, в кожаном переплете, обильно иллюстрированный и отпечатанный на превосходной меловой бумаге, по счастью уцелел [34]. Он озаглавлен "Конец варшавского гетто".
В конце лета 1940 года, год спустя после захвата нацистами Польши, эсэсовцы арестовали почти 400 тысяч евреев и поместили их за высокой стеной, отделявшей от Варшавы район размерами примерно две с половиной мили в длину и миля в ширину, где некогда находилось средневековое гетто - место поселения евреев. Обычно в районе проживало 160 тысяч человек, теперь же там образовалось огромное скопище людей. Но это было не самой большой бедой. Генерал-гебернатор Франк отказался выделить продовольствие, необходимое для того, чтобы не дать умереть с голоду хотя бы половине из 400 тысяч человек, находившихся на грани жизни и смерти. Выходить за пределы ограды запрещалось под страхом смерти. Работать евреям было негде, за исключением нескольких предприятий по производству оружия, принадлежавших вермахту или ненасытным немецким предпринимателям, которые умели извлекать крупные барыши из эксплуатации подневольного труда. По меньшей мере 100 тысяч евреев пытались выжить, имея миску супа в день, зачастую приготовленного из соломы. Это была безнадежная борьба за жизнь.
Но население гетто не вымирало настолько быстро от голода и болезней, как хотелось Гиммлеру. Летом, 1942 года он приказал переселять всех евреев из варшавского гетто "по соображениям безопасности" в другое место. 22 июля началось великое "переселение". За период до 3 октября, согласно данным Штропа, были "переселены" 310 322 еврея. Точнее, они были перевезены в лагеря истребления, главным образом в Треблинку, где их направляли в газовые камеры.
И все же Гиммлер не был доволен. Когда он неожиданно приехал в Варшаву в январе 1943 года и обнаружил, что 60 тысяч евреев все еще живут в гетто, он приказал завершить "переселение" к 15 февраля. Но это оказалось трудной задачей. Суровая зима и потребности армии, которая потерпела крупное поражение под Сталинградом и последующее отступление которой на юге России требовало обеспечения транспортными средствами в первую очередь, помешали СС получить необходимый транспорт для выполнения "окончательного решения". Кроме того, как докладывал Штроп, евреи сопротивлялись полному истреблению "любыми возможными средствами". До весны нечего было и рассчитывать, что приказ Гиммлера будет выполнен. Было принято решение расчистить гетто в ходе специальной акции в течение трех дней. На деле для этого потребовалось четыре недели.
Депортация свыше 300 тысяч евреев позволила немцам уменьшить территорию огороженного стеной гетто. И после того, как 19 апреля 1943 года генерал СС Штроп бросил на них танки, артиллерию, огнеметы и взводы подрывников, размеры гетто составили уже 1000 на 300 ярдов (900 X 270 метров). Все постройки были изрешечены пулями, однако отчаянно сопротивлявшиеся евреи превратили в укрепленные пункты сточные колодцы, подвалы и погреба. У них было совсем мало оружия - несколько пистолетов и винтовок, дюжины две пулеметов, украденных у немцев, да самодельные гранаты. Но в то апрельское утро они были полны решимости применить их в первый и последний раз в истории третьего рейха против нацистских поработителей.
В распоряжении Штропа было 2090 человек, половину из которых составляли части регулярной армии и эсэсовские войска, остальные представляли собой отряды полиции СС, усиленной литовской милицией численностью 335 человек, а также немногочисленными польскими полицейскими и пожарными. С первого дня они натолкнулись на упорное сопротивление.
"Едва началась операция, - докладывал Штроп в первом из своих ежедневных донесений, - как мы столкнулись с сильным сосредоточенным огнем евреев и бандитов. На танк и два броневика обрушился град бутылок с зажигательной смесью... В результате этой контратаки противника мы были вынуждены отойти".
Немецкая атака возобновилась, но продвижения почти не было. "Около 17.30 мы встретили очень сильное сопротивление и пулеметный огонь со стороны группы зданий. Специально выделенная штурмовая группа нанесла поражение противнику, но не смогла захватить кого-либо из оказывавших сопротивление. Евреи и преступники вели огонь то из одного, то из другого подвала, а в последний момент скрывались... В первой атаке мы потеряли 12 человек".
И так продолжалось в течение нескольких дней. Плохо вооруженные защитники отступали только под огнем танков, артиллерии и огнеметов, продолжая оказывать сопротивление. Генерал Штроп не мог понять, почему "это отребье и человеческие отбросы", как он называл осажденных евреев, не сдавались.
"Через несколько дней, - докладывал он, - стало ясно, что евреи не имеют ни малейшего намерения переселяться добровольно, а полны решимости сопротивляться эвакуации и далее... Если в первые дни еще можно было захватить значительное число евреев, которые трусливы по натуре, то в ходе второй половины операции захватывать живьем бандитов и евреев становилось все труднее. Снова и снова создавали они боевые группы, насчитывавшие 20-30 еврейских мужчин, сопровождаемых таким же числом женщин, и упорная борьба вспыхивала вновь".
Некоторые женщины, отмечал Штроп, имели привычку "стрелять из пистолета, держа его обеими руками", а также прятать ручные гранаты в шароварах.
На пятый день сражения рассвирепевший от нетерпения Гиммлер приказал Штропу прочесать гетто "с максимальной жестокостью и неумолимой настойчивостью".
"Поэтому, - отмечает Штроп в своем итоговом отчете, - я решил уничтожить район еврейского гетто, сжигая каждый дом". И далее описывает последующие события:
"Евреи оставались в горящих домах до последней минуты, пока, опасаясь сгореть заживо, не выпрыгивали из окон верхних этажей. Даже переломав себе кости, они переползали через улицы в дома, еще не охваченные огнем... Несмотря на опасность сгореть заживо, евреи и бандиты часто предпочитали войти в огонь, чем быть схваченными".
Человеку, подобному Штропу, было просто невдомек, почему мужчины и женщины готовы скорее погибнуть в огне, чем спокойно умереть в газовых камерах. Ведь всех захваченных, которых он не прикончил на месте, Штроп направлял в Треблинку. 25 апреля он сообщил по телетайпу в штаб СС, что всего захвачено 27 464 еврея.
"Я рассчитываю завтра получить эшелон на Т-2 (Треблинка). В противном случае ликвидация будет осуществлена на месте".
Ликвидация на месте практиковалась довольно часто.
На следующий день Штроп информировал начальство: "1330 евреев были выведены из подвалов и немедленно уничтожены; 362 еврея убиты в ходе боев". Лишь 30 захваченных в плен были "эвакуированы".
К концу восстания защитники гетто заняли оборону в канализационных сооружениях. Штроп пытался выгнать их оттуда, затопив основные сточные трубы, но евреям удалось перекрыть доступ воде.
Однажды немцы сбросили туда через 183 люка дымовые шашки, однако Штропу пришлось уныло докладывать, что они не "произвели желаемого эффекта".
В исходе сражения сомневаться не приходилось. В течение месяца загнанные в ловушку евреи сражались с отчаянной храбростью, хотя Штроп в одном из своих донесений жаловался на "коварные методы ведения боя и уловки, широко практиковавшиеся евреями и бандитами". К 26 апреля он доложил, что многие из осажденных "сходят с ума вследствие жары, дыма и взрывов".
"В течение дня еще несколько зданий были сожжены дотла. Это единственно эффективный метод, чтобы выгнать наружу это отребье".
Наступил последний день - 16 мая. К вечеру Штроп отправил последнее боевое донесение:
"Уничтожено 180 евреев, бандитов и ублюдков. Бывший еврейский квартал в Варшаве более не существует. Эта крупная операция завершилась в 20 часов 15 минут подрывом еврейской синагоги... Общее число евреев, подвергшихся акции, составило 56 065, включая как пойманных евреев, так и евреев, уничтожение которых может быть доказано".
Неделю спустя его попросили пояснить эту цифру. Вот что он ответил:
"Из общего числа 56 065 задержанных около 7 тысяч было уничтожено в бывшем гетто в ходе этой крупной операции. 6929 евреев было уничтожено в результате транспортировки в Треблинку. Таким образом, всего было истреблено 13 929 евреев. Помимо этого около шести тысяч евреев погибло при взрывах или в огне".
Арифметика генерала Штропа недостаточно надежна, поскольку в его подсчетах не отражена судьба еще 36 тысяч евреев. Но едва ли стоит сомневаться в том, что он не грешил против правды, когда писал в красиво переплетенном итоговом докладе, что захватил "в общей сложности 56 065 евреев, уничтожение которых можно доказать". Бесспорно, 36 тысяч человек прошли через газовые камеры.
Потери немцев, по отчетам Штропа, составили 16 убитых и 90 раненых. Возможно, истинные потери были значительно больше, если принять во внимание ожесточенный характер уличных боев, когда приходилось штурмом овладевать каждым домом, что сам генерал описал с такими страшными подробностями. Потери же были приуменьшены, дабы не задеть тонкую чувствительность Гиммлера. Германские войска и полиция, заключал Штроп, "исполняли свой долг достойно, в духе полного единства и проявили себя как примерные солдаты". "Окончательное решение" продолжалось до конца войны. Сколько евреев погибло в ходе его? Число погибших часто вызывало споры. Согласно показаниям двух эсэсовцев в Нюрнберге, которые ссылались на данные ведущего нацистского эксперта в этом вопросе - шефа отдела гестапо по делам евреев Карла Эйхмана, приводившего в исполнение "окончательное решение" под указующим перстом Гейдриха [35], инициатора идеи, общее число жертв составляет примерно 5-6 миллионов человек. Цифра, приведенная в обвинительном заключении в Нюрнберге, составляет 5 миллионов 700 тысяч человек. Она также подтверждается подсчетами, произведенными Всемирным еврейским конгрессом. В своем обстоятельном анализе акции "окончательное решение" Рейтлингер пришел к выводу, что действительная цифра несколько меньше и составляет примерно 4 194 200-4 581 200 человек.
В 1939 году на территории, впоследствии оккупированной гитлеровскими войсками, проживало 10 миллионов евреев. По любым оценкам совершенно очевидно, что почти половина из них была уничтожена немцами. Такова страшная расплата за то затмение, которое овладело сознанием нацистского диктатора в дни его беспризорной юности в Вене и которое он передал столь многим своим последователям в Германии.

Медицинские эксперименты
В период недолго просуществовавшего в Европе "нового порядка" немцы совершили деяния, порожденные скорее обыкновенным садизмом, нежели жаждой массовых убийств. Только для психиатра существует, пожалуй, разница между этими двумя пагубными страстями, хотя конечный результат в первом случае отличался от второго лишь масштабами уничтожения людей.
Медицинские эксперименты нацистов как раз и являются примером такого садизма, поскольку использование заключенных концлагерей и военнопленных в качестве подопытных животных едва ли обогатило науку. Эти ужасные деяния, которыми не может гордиться немецкая медицина. И хотя проводили "эксперименты" что-то около 200 шарлатанствующих живодеров, часть из которых занимали весьма ответственное положение в медицинских кругах, их преступная деятельность была известна тысячам ведущих медиков рейха, но ни один, как об этом свидетельствуют документы, не выразил открыто хотя бы малейшего протеста [36].
Евреи были не единственными жертвами убийств подобного рода. Нацистские врачи проводили опыты над русскими военнопленными, над узниками концлагерей, над мужчинами и женщинами, даже над немцами. "Эксперименты" были весьма разнообразными. Испытуемых помещали в барокамеры и проверяли на них высотные режимы до тех пор пока у них не останавливалось дыхание. Им впрыскивали смертельные дозы микробов тифа и гепатита. Над ними проводили опыты "по замораживанию" в ледяной воде или выводили обнаженными на мороз, пока они не замерзали. На них испытывалось действие отравленных пуль, а также иприта. В концлагере для женщин Равенсбрюк сотням польских девушек - "подопытных крольчих", как их называли, - умышленно наносили раны и доводили до гангрены, на других же проводили "эксперименты" по пересадке костей. В Дахау и Бухенвальде отбирали цыган и проверяли на них, сколько и каким образом может прожить человек, питаясь соленой водой. Во многих лагерях широко проводились опыты по стерилизации мужчин и женщин, поскольку, как писал Гиммлеру эсэсовский терапевт д-р Адольф Покорны, "врага необходимо не только победить, но и искоренить". В тех случаях, когда его не нужно убивать, - а потребность в рабочей силе, как уже мы имели возможность убедиться, к концу войны ставила под вопрос целесообразность уничтожения людей - его следует "лишить возможности воспроизводить себя". В сущности, как сообщал Гиммлеру д-р Покорны, ему удалось найти подходящие средства для этой цели - растение Caladium seguinum, которое, по его словам, обеспечивало длительную стерильность.
"Сама по себе мысль о том, - писал добрый доктор фюреру СС, - что три миллиона большевиков, находящихся сейчас в немецком плену, могут быть стерилизованы и в то же время будут пригодны для работы, открывает далеко идущие перспективы".
Еще одним немецким доктором, открывшим "далеко идущие перспективы", был профессор Август Хирт, руководитель Института анатомии при Страсбургском университете. Область его интересов несколько отличалась от предметов исследования его коллег, о чем он поведал адъютанту Гиммлера генерал-лейтенанту войск СС Рудольфу Брандту в письме, написанном в канун рождества 1941 года:
"В нашем распоряжении находится большая коллекция черепов почти всех рас и народов. Однако мы располагаем лишь очень небольшим числом черепов еврейской расы... Война на Востоке представляет нам благоприятную возможность восполнить этот пробел. С получением черепов еврейско-большевистских комиссаров, которые представляют собой прототип наиболее отталкивающих, но характерных человекоподобных существ, мы получим возможность обрести необходимый научный материал".
Профессор Хирт не имел в виду черепа "еврейско-большевистских комиссаров", так сказать, уже препарированные. Он предлагал вначале измерить черепа у живых. Затем, после умерщвления еврея - при этом голова не должна быть повреждена - врач отделит ее от туловища и поместит в герметически закрытом контейнере. После этого д-р Хирт приступит к дальнейшим научным исследованиям. Гиммлер был очень доволен. Он дал указание обеспечить профессора Хирта всем необходимым для исследовательской работы. И его обеспечили. Ответственным поставщиком "научного материала" являлся довольно примечательный нацист по имени Вольфрам Сивере, который неоднократно выступал в качестве свидетеля на основном процессе в Нюрнберге, а затем в качестве обвиняемого [37] на "Процессе врачей". Бывший книготорговец Сивере дослужился до чина полковника войск СС и секретаря-исполнителя в Институте исследований наследственности, одном из нелепых "культурных" учреждений, созданных Гиммлером для исследований в сфере его многочисленных безумных идей. По показаниям Сиверса, там имелось 50 научных учреждений, одно из которых именовалось Институтом военно-научных изысканий, и возглавлял его все тот же Сивере. Это был человек чем-то похожий на Мефистофеля, с хитрым прищуром глаз и густой иссиня-черной бородой. В Нюрнберге его окрестили нацистской Синей Бородой по сходству с известным персонажем. Подобно многим другим участникам этой истории, он вел обстоятельный дневник, который, как и его переписка, сохранился и помог ему покончить жизнь на виселице.
К июню 1943 года Сиверсу удалось отобрать в Освенциме мужчин и женщин, скелеты которых должны были послужить впоследствии "для научных обмеров", проводимых д-ром Хиртом, профессором Страсбургского университета. "Всего, - докладывал Сивере, - подверглись обработке 115 человек, включая 79 евреев, 30 евреек, 4 азиатов и 2 поляков". Одновременно он дал заявку в главное управление СС в Берлине на транспортировку отобранных "для обработки" из Освенцима в концлагерь Натцвейлер, близ Страсбурга. В ходе перекрестного допроса в Нюрнберге английский прокурор спросил, что означает слово "обработка".
— Антропологические измерения, - ответил Сивере.
— То есть, прежде чем их убивали, проводился антропологический обмер? И это все, для чего они требовались, не так ли?
— Затем делались слепки, - добавил Сивере.
О том, что следовало далее, рассказал капитан войск СС Йозеф Крамер, убийца с большим опытом, приобретенным в Освенциме, Маутхаузене, Дахау и других концлагерях. Заслужив недолговечную славу Бельзенского Зверя, он был впоследствии приговорен английским судом в Люнебурге к смертной казни.
"Профессор Хирт из Страсбургского института анатомии известил меня об эшелоне заключенных, следующем из Аушвица. Он сообщил, что они будут умерщвлены в газовых камерах концлагеря Натцвейлер. После этого тела будут доставлены в институт анатомии в его распоряжение. Он передал мне пол-литровую бутылку, заполненную примерно наполовину какими-то кристаллами (думаю, это были соли цианида), и объяснил примерную дозировку, которую надлежит применять для отравления прибывающих из Аушвица.
В начале августа 1943 года я принял 80 заключенных, которые подлежали умерщвлению с помощью кристаллов, переданных мне Хиртом. Однажны ночью на небольшой автомашине я повез к газовой камере примерно 15 человек - первую партию. Я сообщил женщинам, что для прохождения дезинфекции им нужно войти в камеру. Конечно, я не сказал, что там их отравят газом".
К этому времени нацисты уже усовершенствовали технологию отравления газом.
"При помощи нескольких солдат СС, - продолжал Крамер, - я заставил женщин раздеться донага и в таком виде затолкал их в газовую камеру.
Когда дверь захлопнулась, они начали кричать. Через небольшую трубу... я высыпал в камеру нужное количество кристаллов и стал наблюдать в смотровое отверстие за происходящим в камере. Женщины дышали примерно еще полминуты, затем попадали на пол. Потом, выключив вентиляцию, я открыл дверь и увидел безжизненные тела, испачканные экскрементами".
Капитан Крамер показал, что он несколько раз повторял эту процедуру, пока все 80 заключенных не были умерщвлены. После этого трупы были переданы профессору Хирту, как и требовалось. Допрашивавшие задали Крамеру вопрос, что он чувствовал в это время. Крамер дал ответ, который невозможно забыть и который проливает свет на явление, характерное для третьего рейха, но казавшееся непостижимым для нормального человека:
"У меня не было никаких чувств при выполнении этих акций, так как я получил приказ ликвидировать 80 заключенных только что изложенным мною способом.
Именно так, между прочим, я был обучен действовать".
Другой свидетель описал, что происходило далее. Его имя Анри Эрипьер (француз, работавший в качестве ассистента в институте анатомии, в лаборатории профессора Хирта, вплоть до вступления в Страсбург войск союзников).
"Первая партия, полученная нами, включала трупы 30 женщин... Тела были еще теплые. Глаза были открыты и блестели. Красные, налитые кровью, они вылезли из орбит. Следы крови были видны около носа и вокруг рта. Но никаких признаков трупного окоченения не наблюдалось".
Эрипьер заподозрил, что они были умерщвлены умышленно, и тайно записал их личные номера, вытатуированные на левой руке. Затем поступили еще две партии общим числом 56 трупов в точно таком же состоянии. Их заспиртовали под непосредственным руководством д-ра Хирта. Однако профессор проявлял признаки беспокойства в связи со всем этим делом. "Анри, - сказал он Эрипьеру, - если не сможешь держать язык за зубами, станешь одним из них". Тем не менее д-р Хирт продолжал руководить работой. Как свидетельствует переписка Сиверса, профессор отделял головы и, по его словам, собрал коллекцию черепов, никогда дотоле не существовавшую. Но вскоре возникли определенные трудности и, услышав о них из уст Хирта, ведь Сивере никогда не был специалистом в медицине, тем более в анатомии, шеф Института исследований наследственности доложил о них 5 сентября 1944 года Гиммлеру: "Ввиду широких масштабов научных исследований обработка трупов еще не завершена. Чтобы обработать еще 80 трупов, потребуется определенное время".
А время уходило. Наступавшие американские и французские войска приближались к Страсбургу. Хирт запросил "указаний относительно судьбы коллекции".
"От трупов можно было бы отделить мягкие ткани, с тем чтобы исключить их опознавание, - докладывал Сивере в штаб от имени д-ра Хирта. - Однако это означает, что по крайней мере часть работы была проделана впустую и что эта уникальная коллекция утрачена для науки, поскольку сделать впоследствии гипсовые слепки будет невозможно.
Как таковая коллекция скелетов не привлечет к себе внимания. Можно объявить, что мягкие ткани были оставлены французами еще до того, как институт анатомии перешел в наши руки [38], и что они будут сожжены. Дайте мне, пожалуйста, рекомендации, к какому из трех вариантов следует прибегнуть: 1) Сохранить полностью всю коллекцию. 2) Частично разукомплектовать ее. 3) Полностью разукомплектовать коллекцию".
— Свидетель, скажите, зачем вы хотели отделить мягкие ткани? - задал вопрос английский обвинитель в притихшем судебном зале Нюрнберга. - Почему вы предлагали, чтобы вина пала на французов?
— Как неспециалист, я не мог иметь своего мнения в этом вопросе, - ответил нацистская Синяя Борода, - я лишь передал запрос д-ра Хирта. Я не имел никакого отношения к убийству этих людей. Я выполнял роль почтальона.
— Вы работали как целое почтовое отделение, - прервал прокурор, - еще одно из этих столь известных нацистских почтовых отделений, не так ли?
Защита у этого нациста, как и у многих других на суде, была шита белыми нитками, и обвинение легко загнало его в угол.
Захваченные архивы СС позволили установить, что 26 октября 1944 года Сиверc докладывал: "Коллекция в Страсбурге полностью разукомплектована согласно полученной директиве. Это лучший выход, учитывая сложившуюся ситуацию".
Позднее Эрипьер описал попытку, правда не вполне удавшуюся, скрыть следы преступлений:
"В сентябре 1944 года, когда союзники стали наступать на Бельфор, Хирт приказал Бонгу и герру Мейеру расчленить трупы и сжечь в крематории... Я спросил у герра Мейера на следующий день, все ли тела он расчленил, однако герр Бонг ответил: "Мы не могли расчленить все тела, это слишком большая работа. Несколько трупов мы оставили в хранилище".
Когда месяц спустя части во главе с, французской 2-й бронетанковой дивизией, действовавшей в составе американской 7-й армии, вошли в Страсбург, эти трупы были обнаружены там союзниками [39].
Не только черепам, но и человеческой коже находили применение апологеты "нового порядка", хотя в последнем случае они уже не могли прикрыться служением науке. Кожа узников концлагерей, специально уничтожавшихся с этой дьявольской целью, имела всего лишь декоративную ценность. Из нее, как выяснилось, они изготовляли отличные абажуры, причем несколько штук были сделаны специально для фрау Ильзе Кох, жены коменданта концлагеря в Бухенвальде, прозванной узниками Бухенвальдской Сукой [40]. Татуированная кожа пользовалась особым спросом. Об этом на Нюрнбергском процессе узник лагеря немец Андреас Пфаффенбергер дал под присягой следующие показания:
"...Всем заключенным, имевшим татуировку, было приказано явиться в амбулаторию... После осмотра, заключенных с наиболее художественной татуировкой умерщвляли посредством инъекций. Их трупы доставлялись в патологическое отделение, где от тела отделялись лоскуты татуированной кожи, подвергавшейся затем соответствующей обработке. Готовая продукция передавалась жене Коха, по указанию которой из кожи выкраивались абажуры и другие декоративные предметы домашней утвари".
На одном куске кожи, который, вероятно, произвел особо сильное впечатление на фрау Кох, имелась татуировка с надписью: "Гензель и Гретель".
В другом лагере, в Дахау, спрос на такую кожу часто превышал предложение. Лагерный узник, чешский врач д-р Франк Блаха, показал в Нюрнберге следующее:
"Иногда не хватало тел с хорошей кожей, и тогда д-р Рашер говорил: "Ничего, вы получите тела". На следующий день мы получали двадцать или тридцать тел молодых людей. Они были убиты выстрелом в голову или ударом по голове, но кожа оставалась неповрежденной... Кожа должна была поступать от здоровых людей и не иметь дефектов".
Судя по всему, именно д-р Зигмунд Рашер нес ответственность за наиболее садистские медицинские эксперименты. Этот отпетый шарлатан привлек внимание Гиммлера, одной из навязчивых идей которого было выведение все более полноценных поколений нордической расы, распространив в кругах СС слух о том, что фрау Рашер после сорока восьми лет родила троих детей, отличающихся более совершенными качествами с точки зрения расовой теории. В действительности же семейство Рашер попросту похищало детей из сиротских домов через соответствующие промежутки времени. Весной 1941 года д-ру Рашеру, посещавшему в то время специальные медицинские курсы в Мюнхене, организованные люфтваффе, неожиданно пришла в голову блестящая идея. 15 мая 1941 года он написал о ней Гиммлеру. К своему ужасу, д-р Рашер обнаружил, что опыты по исследованию воздействия больших высот на летчиков застряли на мертвой точке. "До настоящего времени невозможно было проводить эксперименты на людях, потому что они опасны для здоровья испытуемых, а добровольцев, готовых подвергнуться им, не находится, - писал "исследователь". - Не могли бы вы предоставить двух или трех профессиональных преступников... для участия в этих экспериментах. Опыты, в ходе которых они, вероятно, погибнут, будут проводиться при моем участии".
Через неделю эсэсовский фюрер ответил, что "заключенные, конечно, будут охотно предоставлены для проведения высотных экспериментов". Они были предоставлены, и д-р Рашер приступил к делу. О результатах можно судить по его собственным докладам и по отчетам других "экспериментаторов". Эти документы фигурировали на Нюрнбергском и последующих процессах, в частности над врачами СС.
Описание д-ром Рашером его изысканий может служить образцом псевдонаучного жаргона. Для проведения высотных экспериментов он организовал переброску барокамеры ВВС из Мюнхена прямо в концлагерь близ Дахау, где не было недостатка в человеческом материале, предназначенном на роль подопытных кроликов. Из новоизобретенного хитроумного устройства выкачивался воздух так, что моделировались условия отсутствия кислорода и низкое давление, характерные для больших высот. После этого д-р Рашер приступал к наблюдениям.
"Третий опыт проводился в условиях отсутствия кислорода, соответствующих высоте 29400 футов (8820 метров). Испытуемым был еврей 37 лет в хорошем физическом состоянии. Дыхание продолжалось в течение 30 минут. Через четыре минуты после начала испытуемый стал покрываться потом и крутить головой.
Пять минут спустя появились спазмы; между шестой и десятой минутами увеличилась частота дыхания, испытуемый стал терять сознание. С одиннадцатой по тридцатую минуту дыхание замедлилось до трех вдохов в минуту и полностью прекратилось к концу срока испытания... Спустя полчаса после прекращения дыхания началось вскрытие".
Австрийский заключенный Антон Пахолег, который работал в отделе д-ра Рашера, описал "эксперименты" менее научным языком:
"Я лично видел через смотровое окно барокамеры, как заключенные переносили вакуум, пока не происходил разрыв легких. Они сходили с ума, рвали на себе волосы, пытаясь уменьшить давление. Они расцарапывали себе голову и лицо ногтями и пытались искалечить себя в приступе безумия, бились головой о стены и кричали, стремясь ослабить давление на барабанные перепонки. Такие опыты завершались, как правило, смертью испытуемых".
Около 200 заключенных были подвергнуты этим опытам, прежде чем д-р Рашер завершил их. Из этого числа, как стало известно на "Процессе врачей", около 80 погибли на месте, остальные были ликвидированы несколько позднее, чтобы никто не мог рассказать о происходившем.
Закончилась эта программа "исследований" в мае 1942 года, когда фельдмаршал Эрхард Мильх из люфтваффе передал Гиммлеру благодарность Геринга за новаторские "эксперименты" д-ра Рашера. Некоторое время спустя, 10 октября 1942 года, генерал-лейтенант д-р Хиппке, инспектор авиационной медицины, выразил Гиммлеру от имени германской авиационной медицины и науки свою глубочайшую признательность за "эксперименты" в Дахау. Однако, на его взгляд, в них имелось одно упущение. Они не учитывали экстремально низкие температуры, в которых летчик действует на больших высотах. В целях исправления этого недостатка д-р Хиппке информировал Гиммлера, что ВВС приступили к сооружению барокамеры, оснащенной охладительной системой, способной воссоздавать холод на высотах вплоть до 100 тысяч футов (30 тысяч метров). Он добавил, что эксперименты в условиях низких температур по различным программам по-прежнему продолжаются в Дахау.
Они действительно продолжались. И снова под руководством д-ра Рашера. Однако некоторых его коллег-докторов одолевали сомнения: по-христиански ли поступает д-р Рашер? Ряд врачей люфтваффе стали всерьез задумываться на этот счет. Узнав об этом, Гиммлер пришел в бешенство и тут же направил фельдмаршалу Мильху негодующее послание, осуждая атмосферу трудностей, созданную "христианскими медицинскими кругами" в ВВС. При этом он просил начальника штаба ВВС освободить д-ра Рашера от работы в медицинской службе ВВС, с тем чтобы он мог трудиться в СС. Гиммлер предложил подыскать "врача нехристианина, достойного ученого", способного продолжить ценные изыскания д-ра Рашера. Одновременно Гиммлер подчеркнул, что он "берет на себя ответственность за направление в исследовательские центры ВВС асоциальных лиц и преступников из концлагерей, которые не заслуживают ничего, кроме смерти".
"Эксперименты по замораживанию", проводившиеся д-ром Раше-ром, были двух видов: первый - с целью выяснить, какой холод и сколько времени способен выдержать человек, прежде чем умрет; второй - с целью найти наилучшие способы отогрева еще живого человека, после того как он подвергся воздействию экстремально низких температур. Для замораживания людей использовались два способа: либо человека помещали в резервуар с ледяной водой, либо оставляли обнаженным на снегу на ночь в зимнее время. Рашер посылал многочисленные доклады Гиммлеру о своих "экспериментах по замораживанию и отогреву". Один или два примера дадут полное представление о них. Одним из самых первых оказался доклад, представленный 10 сентября 1942 года:
"Испытуемых погружали в воду в полном летном снаряжении... с капюшоном. Спасательные жилеты удерживали их на поверхности. Эксперименты проводились при температуре воды от 36,5 до 53,5 градуса по Фаренгейту (от 2,5 до 12 градусов Цельсия). В первой серии испытаний задняя часть щек и основание черепа находились под водой. Во второй - погружались задняя часть шеи и мозжечок. С помощью электрического термометра была измерена температура в желудке и прямой кишке, составлявшая соответственно 79,5 градуса по Фаренгейту (27,5 градуса по Цельсию) и 79,7 градуса по Фаренгейту (27,6 градуса по Цельсию). Смерть наступала лишь в том случае, если продолговатый мозг и мозжечок были погружены в воду.
При вскрытии , после смерти в указанных условиях было установлено, что большая масса крови, до полулитра, скапливалась в черепной полости. В сердце регулярно обнаруживалось максимальное расширение правого желудочка. Испытуемые при подобных опытах неизбежно погибали, несмотря на все усилия по спасению, если температура тела падала до 82,5 градуса по Фаренгейту (28 градусов по Цельсию). Данные вскрытия со всей ясностью доказывают важность обогрева головы и необходимость защищать шею, что должно быть учтено при разработке губчатого защитного комбинезона, которая ведется в настоящее время".
Таблица, которую д-р Рашер приложил к своему отчету, составлена на основе шести "фатальных случаев" и отражает температуру воды, температуру тела при извлечении из воды, температуру тела в момент смерти, продолжительность пребывания в воде и время, прошедшее до наступления смерти. Самый крепкий человек оказался способен пробыть в ледяной воде в течение 100 минут, самый слабый - в течение 53.
Вальтер Нефф, лагерный узник, служивший санитаром при д-ре Рашере, дал показания на "Процессе врачей", в которых непрофессионально описал один из опытов по переохлаждению человека в ледяной воде:
"Это был самый худший из всех экспериментов, которые когда-либо проводились. Из тюремного барака привели двух русских офицеров. Рашер приказал раздеть их и сунуть в чан с ледяной водой. Хотя обычно испытуемые теряли сознание уже через шестьдесят минут, однако оба русских находились в полном сознании и по прошествии двух с половиной часов. Все просьбы к Рашеру усыпить их были тщетны. Примерно к концу третьего часа один из русских сказал другому: "Товарищ, скажи офицеру, чтобы пристрелил нас". Другой ответил, что он не ждет пощады "от этой фашистской собаки". Оба пожали друг другу руки со словами "Прощай, товарищ"... Эти слова были переведены Рашеру молодым поляком, хотя и в несколько иной форме. Рашер вышел в свой кабинет. Молодой поляк хотел было тут же усыпить Хлороформом двух мучеников, но Рашер вскоре вернулся и, выхватив пистолет, пригрозил нам... Опыт продолжался не менее пяти часов, прежде чем наступила смерть".
Номинальным руководителем первых экспериментов в ледяной воде был некий д-р Хольцлехнер, профессор медицины Кильского университета. Ему помогал некий д-р Финке. Проработав с Рашером пару месяцев, они пришли к выводу, что возможности экспериментов исчерпаны. После этого три врача написали совершенно секретный отчет на 32 страницах под названием "Эксперименты по замораживанию человека" и направили его в штаб ВВС. По их же инициативе 26 и 27 октября 1942 года в Нюрнберге была созвана конференция немецких ученых для обсуждения результатов их исследований. Обсуждались медицинские аспекты чрезвычайных происшествий в открытом море и в зимних условиях. Из представленных на "Процессе врачей" свидетельских показаний следует, что на конференции присутствовало 95 немецких ученых, включая наиболее известных медиков. И хотя не оставалось сомнений в том, что три врача в ходе экспериментов умышленно довели до смерти большое число людей, им не было задано ни одного вопроса на этот счет и соответственно не прозвучал ни один протест.
Профессор Хольцлехнер [41] и д-р Финке отошли к этому времени от экспериментов, но д-р Рашер упрямо продолжал их в одиночку с октября 1942-го по май следующего года. Помимо прочего он хотел провести эксперименты, названные им как "сухое замораживание". Гиммлеру он писал:
"Аушвиц больше подходит для проведения подобных испытаний, чем Дахау, так как климат в Аушвице несколько холоднее, а также потому, что в этом лагере опыты будут меньше привлекать внимания ввиду его большей площади (испытуемые громко кричат при замораживании)".
По какой-то причине перенести опыты в Освенцим не удалось, поэтому д-р Рашер продолжил свои исследования в Дахау, уповая на настоящую зимнюю погоду.
"Слава богу, у нас в Дахау вновь наступили сильные холода, - писал он Гиммлеру ранней весной 1943 года. - Некоторые испытуемые находились на открытом воздухе по 14 часов при наружной температуре 21 градус по Фаренгейту (-6,1 по Цельсию), при этом температура тела опускалась до 77 градусов по Фаренгейту (-25 по Цельсию) и наблюдалось обморожение конечностей..."
На "Процессе врачей" свидетель Нефф дал также непрофессиональное описание "экспериментов по сухому замораживанию" проводившихся его шефом:
"Однажды вечером полностью раздетого заключенного вывели из барака и положили на носилки. Его прикрыли простыней, и каждый час выливали на него ведро холодной воды. Так продолжалось до утра. При этом регулярно измерялась температура.
Позднее д-р Рашер заявил, что было ошибкой накрывать испытуемого простыней, а затем поливать водой... В будущем лиц, подвергающихся опытам, накрывать не следует. Следующий эксперимент проводился над десятью заключенными, которых выводили наружу по очереди также обнаженными".
По мере того как люди замерзали, д-р Рашер или его ассистент регистрировали температуру, работу сердца, дыхание и т. п. Тишину ночи часто нарушали душераздирающие крики мучеников.
"Первоначально, - объяснял Нефф суду, - Рашер запрещал проводить испытания под анестезией. Но испытуемые поднимали такой крик, что продолжать опыты без обезболивания Рашер уже не мог..."
Испытуемых оставляли умирать, по словам Гиммлера, "как они того и заслуживали", в чанах с ледяной водой или на промерзлой земле обнаженными вне бараков. Тех, кто выживал, быстро уничтожали. Но доблестных немецких летчиков и моряков, ради пользы которых проводились "эксперименты", необходимо было спасти после того, как они делали вынужденную посадку в ледяных водах Северного Ледовитого океана или приземлялись на скованных морозом просторах Заполярной Норвегии, Финляндии или Северной России. И несравненный д-р Рашер приступил в Дахау к "экспериментам по отогреву" над людьми, ставшими подопытными кроликами. Он желал знать, каков наилучший метод отогрева замерзшего человека и каковы, соответственно, возможности по спасению его жизни.
Генрих Гиммлер немедля выдал корпусу без устали работавших под его началом ученых рекомендации "практических решений". Он предложил Рашеру испытать способ отогрева "животным теплом", однако доктор поначалу не придал большого значения этой идее. "Отогрев животным теплом, будь то тело животного или женщины, слишком медленный процесс", - писал он шефу СС. Однако Гиммлер продолжал настойчиво убеждать его:
"Меня чрезвычайно интересуют эксперименты с животным теплом. Лично я убежден, что такие эксперименты дадут наилучшие и наиболее надежные результаты".
Несмотря на свой скептицизм, д-р Рашер был не из тех, кто отважился бы игнорировать предложение, исходящее от главаря СС. Он просто приступил к серии наиболее абсурдных из всех когда-либо проводившихся "экспериментов", фиксируя их для грядущих поколений во всех отталкивающих подробностях. Из женского концлагеря Равенсбрюк ему в Дахау направили четырех заключенных женщин. Однако привлечение к опытам одной из них (все они проходили как проститутки) смущало доктора, и он решил доложить об этом начальству:
"Одна из поступивших женщин обладает ярко выраженными нордическими расовыми чертами... Я спросил девушку, почему она добровольно пошла работать в публичный дом, на что она ответила: "Чтобы выбраться из концлагеря". Когда я возразил, что стыдно быть продажной женщиной, она без смущения ответила: "Лучше уж полгода в публичном доме, чем полгода в концлагере".
Мое расовое сознание кипит гневом при мысли о том, что придется выставлять обнаженной перед расово неполноценными элементами из концентрационного лагеря девушку, которая внешне являет собой чистейший образец нордической расы... В силу изложенного я отказываюсь использовать эту девушку для моих экспериментов".
Однако он использовал других, чьи волосы были менее белокуры, а глаза не такие голубые. Итоги опытов были должным образом изложены Гиммлеру в докладе от 12 февраля 1942 года, помеченном грифом "Секретно".
"Испытуемые были охлаждены известным способом - в одежде или без нее - в холодной воде при различной температуре... Изъятие из воды проводилось при достижении ректальной температуры 86 градусов по Фаренгейту (30 градусов по Цельсию). В восьми случаях испытуемых помещали между двумя обнаженными женщинами на широкой кровати. При этом женщины получили указание прижаться к охлажденному человеку как можно плотнее. Затем всех троих накрывали одеялами.
Придя в сознание, испытуемые больше не теряли его. Они быстро осознавали, что с ними происходит, и плотно прижимались к обнаженным телам женщин. Повышение температуры при этом происходило примерно с той же скоростью, что и у испытуемых, которых отогревали укутыванием в одеяла. Исключение составили четверо испытуемых, которые совершили половой акт, когда температура тела колебалась от 86 до 89,5 градуса по Фаренгейту (от 30 до 33 градусов по Цельсию). У этих лиц очень быстро повышалась температура, что можно сравнить лишь с эффектом горячей ванны".
К своему удивлению, д-р Рашер обнаружил, что одна женщина отогревала замерзшего человека быстрее, чем две.
"Я отношу это за счет того, что при отогреве одной женщиной отсутствует внутреннее торможение и женщина прижимается более плотно к охлажденному. В этом случае возвращение полного сознания также происходило значительно быстрее. Лишь в одном случае отмечено, что испытуемый не пришел в сознание и температура его тела повысилась незначительно. Он скончался при симптомах кровоизлияния в мозг, что и было позднее подтверждено вскрытием".
Подводя итог, этот гнусный душегуб заключал, что отогрев охлажденного при помощи женщин "протекает довольно медленно" и что действие горячей ванны более эффективно.
"Лишь те испытуемые, - делал он вывод, - физическое состояние которых допускало половой акт, отогревались удивительно быстро и возвращались в нормальное физическое состояние исключительно быстро".
По показаниям свидетелей, выступавших на "Процессе врачей", в целом на 300 заключенных было проведено около 400 экспериментов по "замораживанию". В ходе опытов умерло от 80 до 90 человек. Остальных, за немногим исключением, уничтожили позднее, причем некоторые сошли с ума. Между прочим, самого д-ра Рашера в числе дававших свидетельские показания на процессе не было. Он продолжал свои кровавые деяния, реализуя многочисленные новые планы, слишком многочисленные, чтобы говорить о каждом отдельно. Продолжались они до мая 1944 года, когда он и его жена были арестованы СС, судя по всему, не за преступные "эксперименты" по умерщвлению людей, а по обвинению "в том, что он и его жена прибегли к обману в истории с происхождением их детей". Подобного вероломства Гиммлер, преклонявшийся перед немецкими матерями, не мог снести. Он искренне верил, что фрау Рашер действительно начала заводить детей в возрасте сорока восьми лет. И рассвирепел, узнав, что она попросту их похитила. Посему д-ра Рашера посадили в бункер для политзаключенных в столь хорошо знакомом ему концлагере Дахау, а его жену отправили в Равенсбрюк, откуда доктору поставляли проституток для опытов по "отогреву". Ни один из лагеря живым не вышел. Полагают, что Гиммлер в одном из своих последних распоряжений приказал их ликвидировать, ибо они могли оказаться слишком неудобными свидетелями.
Несколько таких нежелательных свидетелей все же дожили до суда. Семь из них были приговорены к смерти и повешены - они до конца отстаивали мнение, что смертоносные "эксперименты" - это патриотические акты, направленные на благо фатерланда. Д-р Герта Оберхойзер, единственная из обвиняемых на "Процессе врачей" женщина, была приговорена к 25 годам тюремного заключения. Она призналась, что сделала смертельные инъекции "пяти или шести польским женщинам" из сотен, испытавших на себе все муки ада в ходе различных "экспериментов" в Равенсбрюке. Ряд врачей, подобно пресловутому Покорны планировавших стерилизовать миллионы врагов, были оправданы. Некоторые чистосердечно раскаялись. На втором процессе, где судили младший медицинский персонал, д-р Эдвин Катценелленбоген, бывший преподаватель факультета Гарвардского медицинского института, попросил вынести ему смертный приговор. "Вы поставили мне на лоб каинову печать, - воскликнул он. - Любой врач, совершивший преступления, в которых обвиняют меня, заслуживает смерти". Его приговорили к пожизненному заключению.

Смерть Гейдриха и уничтожение Лидице
В разгар войны свершился акт возмездия бандитской шайке поборников "нового порядка" за истребление покоренного народа. Нашел свою позорную смерть Гейдрих-Вешатель, как его называли в оккупированных странах. 38-летний шеф СД и заместитель Гиммлера, обладатель длинного носа и леденящего взгляда, напоминал по виду дьявола, являясь, по сути дела, злым гением "окончательного решения".
Обуреваемый жаждой еще большей власти, он плел тайные интриги против своего шефа Гиммлера, преследуя цель занять его место, и добился-таки, обойдя многих, назначений действующим протектором Богемии и Моравии. Нейрат, его предшественник на посту протектора, был отправлен Гитлером в сентябре 1941 года в бессрочный отпуск по болезни, и в древней резиденции богемских королей - пражском замке Градчаны его сменил Гейдрих.
Однако ненадолго. Утром 29 мая 1942 года, когда он, сидя за рулем открытого "мерседеса", направлялся из своей загородной виллы в пражский дворец, в него была брошена бомба английского производства. Бомба разнесла вдребезги машину и раздробила Гейдриху позвоночник. Покушение было делом рук двух чехов - Яна Кубиса и Йозефа Габиека, солдат Свободной чехословацкой армии, сформированной в Англии, которые были сброшены на парашютах с английского военного самолета. Хорошо снаряженные для выполнения своего задания, они, воспользовавшись дымовой завесой, сумели скрыться и нашли убежище у священников церкви Карла Баррамеуса в Праге.
Гейдрих умер от ран 4 июня, и тогда последовала настоящая гекатомба [42] [43]. Немцы организовали зверскую расправу в духе тевтонских обычаев, предписывавших мстить за гибель вождя. По данным одного из докладов гестапо, были немедленно расстреляны 1331 чех, в том числе 201 женщина. Сами же покушавшиеся вместе со 120 бойцами чешского Сопротивления, которые также укрывались в церкви Карла Баррамеуса, были схвачены в ходе осады и убиты эсэсовцами [44]. Сильнее всех в результате акта возмездия господствующей расы пострадали евреи. Целых три тысячи евреев были выселены из "привилегированного" гетто в Терезиенштадте и переправлены на Восток для уничтожения. В день покушения на Гейдриха Геббельс распорядился арестовать 500 евреев из числа немногих, остававшихся на свободе в Берлине, а в день смерти Гейдриха 152 из них были подвергнуты экзекуции в порядке репрессалий.
Но из всех последовавших за смертью Гейдриха нацистских злодеяний судьба небольшой деревушки Лидице, расположенной близ шахтерского городка Кладно, навечно останется в памяти цивилизованного мира. Чтобы преподать урок порабощенному народу, который посмел покуситься на жизнь одного из своих инквизиторов, в этом маленьком тихом селении было совершено ужасное зверство.
Утром 9 июня 1942 года десять грузовиков с солдатами немецкой полиции безопасности под командованием капитана Макса Ростока [45] подъехали к деревне Лидице и окружили ее. Ни одному человеку не разрешили покинуть деревню, зато каждому, проживавшему там, но временно находившемуся в другом месте, разрешили вернуться домой. Мальчик 12 лет, перепугавшись, попытался убежать. Его тут же пристрелили. Крестьянка побежала по направлению к видневшимся вдалеке полям. Ее убили выстрелом в спину. Все мужское население деревни было заперто в амбарах, стойлах и погребе старосты по имени Хорак.
На следующий день, с рассвета до 4 часов пополудни, солдаты полиции безопасности выводили их группами по десять человек в сад позади амбара и расстреливали. Всего там было казнено 172 мужчины и подростка старше 16 лет. Еще 19 жителей деревни, работавших в день побоища на шахтах в Кладно, позднее были схвачены и убиты в Праге.
Семеро женщин, пойманных в ходе облавы в Лидице, были направлены в Прагу и там расстреляны. Остальное женщины - а их насчитывалось 195 - были отправлены в концлагерь Равенсбрюк, где семеро из них были брошены в газовую камеру, трое - "исчезли" и 42 погибли от бесчеловечного обращения. Четырех женщин из Лидице, у которых вскоре должны были родиться дети, сначала доставили в родильный дом в Праге, где умертвили их новорожденных детей, а затем направили в Равенсбрюк.
Теперь немцам осталось избавиться от детей Лидице, отцы которых были убиты, а матери заключены в концлагерь (немцы не расстреляли даже детей мужского пола). Детей - а всего их насчитывалось 90 - переправили в концлагерь Гнейзенау. После тщательного осмотра "расовыми экспертами" нацисты отобрали семерых, которым не было еще и года, чтобы направить их в Германию, где им дали немецкие имена и фамилии, а заодно и немецкое воспитание. С остальными поступили подобным же образом.
"Следы детей потеряны", - пришло к заключению чехословацкое правительство, представляя Нюрнбергскому трибуналу специальный доклад о зверствах нацистов в Лидице.
К счастью, некоторых из детей в конце концов удалось разыскать позднее. Я вспоминаю, как осенью 1945 года читал в тогдашних газетах, выходивших под цензурой союзников, горестные объявления.
Уцелевшие матери из Лидице взывали к немецкому народу помочь разыскать им детей и направить их домой [46].
Сама же Лидице по существу была стерта с лица земли. После того как мужчин расстреляли, а женщин и детей увезли, полиция безопасности сожгла деревню дотла, взорвала динамитом руины и сровняла все с землей.
Хотя деревня Лидице наиболее известный пример нацистского изуверства подобного рода, она была не единственной пережившей такую ужасную трагедию в оккупированных немцами странах. В Чехословакии такая же судьба постигла еще одну деревню - Лежаки, а в Польше, России, Греции и Югославии - еще множество деревень. Даже на Западе, где "новый порядок" не был таким варварским, опыт Лидице немцы повторяли много раз - например, в Телевааге (Норвегия), откуда женщины, мужчины и дети были рассредоточены по различным концлагерям, после чего каждый дом в деревне сровняли с землей.
10 июня 1944 года, день в день ровно через два года после кровавой бойни в Лидице, во французской деревушке Орадур-сюр-Глан, близ Лиможа, было осуществлено новое ужасающее истребление людей. Отряд эсэсовцев из дивизии "Рейх", прославившейся своими террористическими акциями, а отнюдь не боевыми действиями в России, окружили эту французскую деревню, приказав жителям собраться на главной площади. Здесь командир отряда объявил, что по имеющимся сведениям в деревне спрятаны боеприпасы, поэтому будет проведен обыск и проверка документов. Затем все население деревни - 652 человека были взяты под стражу. Мужчин согнали в амбары, женщин и детей заперли в церкви. После этого немецкие солдаты подожгли деревню со всех сторон и принялись за жителей. Мужчин, не сгоревших заживо в амбарах, косили из пулеметов, женщин и детей, находившихся в церкви, также расстреляли из пулеметов, а тех, кто остался в живых, сожгли в церкви. Спустя три дня епископ Лиможский обнаружил в церкви, позади сгоревшего алтаря, гору обугленных детских тел.
Через девять лет, в 1953 году, французский военный суд установил, что 642 человека - 245 женщин, 207 детей и 190 мужчин - погибли во время кровавой бойни в Орадуре. Десять человек выжили, получив тяжелые ожоги: они симулировали смерть и таким образом спаслись [47].
Орадур, как и Лидице, не был восстановлен. Его руины стоят как памятник гитлеровскому "новому порядку" в Европе. Обгоревшая церковь на фоне мирной сельской природы служит напоминанием о том светлом июньском дне, когда и деревня и ее обитатели в одночасье перестали существовать. К тому месту, где в церкви было небольшое окно, прикреплена скромная доска, надпись на которой гласит: "Мадам Руффанс, единственная оставшаяся в живых из находившихся в тот день в церкви, бежала через это окно". А напротив окна - небольшое ржавое распятие.
Так в общих чертах проходило становление гитлеровского "нового порядка", таков был дебют бандитской империи нацистов в Европе. К счастью для человечества, он был уничтожен еще в младенческом возрасте, и не в результате восстания немецкого народа против этого возврата к варварству, а в результате поражения немецкой армии и последующего падения третьего рейха, историю которого пришло время рассказать.

Падение Муссолини
В течение первых трех лет войны немцы удерживали за собой инициативу в проведении летних крупномасштабных наступательных операций на Европейском континенте. Теперь, в 1943 году, роли поменялись. В мае, после разгрома в Тунисе войск держав оси, а точнее, всего, что осталось от их некогда мощной армии в Северной Африке, стало очевидно, что англо-американские войска, руководимые генералом Эйзенхауэром, нанесут удар уже по самой Италии. Именно этот кошмар преследовал Муссолини еще в сентябре 1939 года, и именно он заставил его не спешить со вступлением Италии в войну до тех пор, пока соседняя Франция не была захвачена немцами, а экспедиционный корпус англичан не был изгнан на английское побережье Ла-Манша. Теперь кошмар возник снова, но с той разницей, что он быстро становился реальностью.
Сам Муссолини был нездоров и подавлен, более того, он был напуган. В народе и армии распространились пораженческие настроения. В промышленных городах Милане и Турине прошли массовые забастовки. Голодные рабочие вышли на демонстрации с требованиями "Хлеба, мира и свободы". Дискредитировавший себя, пораженный коррупцией фашистский режим разваливался на глазах, и, когда в начале года граф Чиано был освобожден от поста министра иностранных дел и направлен послом в Ватикан, немцы заподозрили, что он послан туда, чтобы начать переговоры о заключении сепаратного мира с союзниками, к чему призывал и румынский диктатор Антонеску.
В течение нескольких месяцев Муссолини бомбардировал Гитлера просьбами заключить мир со Сталиным, с тем чтобы перебросить немецкие армии на Запад и создать совместную с итальянцами оборону против угрозы, нарастающей со стороны англо-американских сил на Средиземном море, а также тех сил, которые, по его расчетам, сосредоточивались в Англии для вторжения через Ла-Манш. Гитлер понял, что пришло время вновь встретиться с Муссолини, чтобы ободрить опустившего руки союзника и наставить его на путь истинный. Встреча была назначена на 7 апреля 1943 года в Зальцбурге, и, хотя дуче прибыл с намерением держаться своего курса или по меньшей мере своего мнения, он опять поддался многословным увещеваниям фюрера. Позднее Гитлер поведал о своем успехе Геббельсу, который сделал об этом краткую запись в дневнике:
"Вложив всю свою энергию в эти условия, он сумел вернуть Муссолини на прежние рельсы... Дуче полностью переменился... Когда по прибытии Муссолини вышел из вагона, фюреру показалось, что он видит перед собой дряхлого старика. Когда же по прошествии четырех дней он уезжал, то выглядел воодушевленным, готовым к любым действиям".
В действительности же Муссолини не был подготовлен к событиям, которые вскоре последовали, быстро сменяя друг друга. Захватив в мае Тунис, союзники осуществили 10 июля успешную высадку в Сицилии. У итальянцев не было особого желания воевать на своей территории. И вскоре Гитлер получил сообщение о том, что итальянская армия находится "на грани развала", как он выразился перед своими советниками в ставке.
"Лишь жесточайшие меры, - заявил Гитлер на военном совете 17 июля, - подобно тем, к которым прибегал Сталин в 1941 году или французы в 1917-м, способны спасти нацию. В Италии необходимо учредить нечто вроде трибуналов или военно-полевых судов для устранения нежелательных элементов".
Он вновь вызвал Муссолини, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Встреча состоялась 19 июля в местечке Фелтре в Северной Италии. По чистой случайности это была тринадцатая встреча диктаторов, и проходила она по тому же образцу, что и недавние: говорил только Гитлер, Муссолини молча слушал - три часа обеда и два часа после. Без особого успеха фанатичный фюрер пытался поднять подорванный дух своего больного друга и союзника. Они оба должны продолжать борьбу на всех фронтах. Выпавшая им миссия не может быть передана другому поколению. Голос истории по-прежнему взывает к ним. Сицилию и собственно Италию можно удержать, если итальянцы будут сражаться. На помощь им будут направлены свежие немецкие пополнения. Скоро вступит в строй новая подводная лодка и устроит англичанам "новый Сталинград".
Несмотря на обещания и похвальбу Гитлера, на встрече, по свидетельству Шмидта, царила весьма гнетущая атмосфера. Муссолини был настолько переутомлен, что уже не мог следить за тирадами своего друга и в конце переговоров попросил Шмидта дать ему записи беседы. Подавленность дуче возросла еще более, когда в ходе совещания поступили сообщения о мощном воздушном налете союзников на Рим среди бела дня.
Бенито Муссолини, изможденный и дряхлый, хотя ему только должно было исполниться шестьдесят, тот самый Муссолини, который в течение двух десятилетий напыщенно и нагло паясничал на европейской сцене, приближался к своему закату. Вернувшись в Рим, он обнаружил нечто гораздо худшее, чем последствия мощной бомбежки. Он узнал о заговоре, организованном некоторыми из его приспешников в верхушке фашистской партии, в числе которых был и его зять Чиано. Заговор фашистской верхушки фактически служил ширмой для заговора более широкого, нити которого тянулись к самому королю. Целью заговора было свержение дуче.
Мятежные фашистские главари во главе с Дино Гранди, Джузеппе Боттаи и Чиано потребовали созыва фашистского Большого совета, который не собирался с декабря 1939 года. Совет всегда являлся послушным органом, которым всецело заправлял дуче. Совет заседал в ночь на 25 июля 1943 года, и впервые за время своей карьеры диктатора Муссолини подвергся на нем резкой критике за ту катастрофу, в которую он вверг страну. Резолюция, принятая 19 голосами против 8, потребовала восстановления конституционной монархии с демократически избираемым парламентом. Она призывала также восстановить полное подчинение всех вооруженных сил королю.
Фашистские заговорщики, за исключением, пожалуй, Гранди, едва ли намеревались идти в своих требованиях дальше. Но вспыхнул второй, более широкий мятеж нескольких генералов и короля. Сам Муссолини, очевидно, считал, что уже выдержал шторм. Во всяком случае, решения в Большом совете в Италии принимались не большинством голосов, а самим дуче. Поэтому для него было полнейшей неожиданностью, когда вечером 25 июля его вызвали во дворец к королю, без промедления отстранили от дел и, арестовав, отвезли в карете "скорой помощи" в полицейский участок [48].
Так бесславно сошел со сцены современный римский Цезарь, воинственно-крикливый деятель двадцатого столетия, который знал, как извлекать дивиденды из смятения и отчаяния этого столетия. Это был деятель, у которого за броской внешностью скрывалось не особенно привлекательное нутро. Как личность он был совсем не глуп. Он прочитал множество книг по истории и считал, что усвоил ее уроки. Но как диктатор он совершил роковую ошибку, стремясь создать великую военную империю из страны, которой остро не хватало промышленных ресурсов и народ которой в отличие от немецкого оказался слишком практичен, слишком приземлен, чтобы дать увлечь себя пустыми амбициями. В глубине души итальянский народ в отличие от немецкого так никогда и не принял фашизма. Он лишь мирился с фашизмом, прекрасно сознавая, что это преходящий период в его жизни. Муссолини, судя по всему, в конце концов это понял. Однако, подобно всем диктаторам, он был ослеплен властью, которая, как это неизбежно происходит, развратила его, помутила рассудок, лишила ясности мысли. А это привело его ко второй роковой ошибке - к тому, что он связал и свою судьбу и судьбу Италии с третьим рейхом. Когда по гитлеровской Германии начал звонить колокол, он начал звонить и по Италии Муссолини, и, когда настало лето 1943 года, итальянский диктатор услышал этот звон. Но уже ничего не мог предпринять, чтобы обмануть судьбу. К этому времени он уже стал заложником Гитлера.
Не раздалось ни единого выстрела даже со стороны фашистской полиции, чтобы спасти его, не раздалось ни одного голоса в его защиту. Никого, судя по всему, не задела унизительная процедура его ухода - его вывели под руки из приемной короля и отправили в тюрьму в карете "скорой помощи". Напротив, его падение вызвало всеобщее ликование. Фашизм потерпел крах, как и его основатель. Маршал Пьетро Бадольо сформировал беспартийное правительство, в которое вошли генералы и государственные служащие. Фашистская партия была распущена, ее членов сместили с ключевых постов, а антифашистов выпустили из тюрем.
Можно представить, как отреагировали в гитлеровской ставке на сообщение о падении Муссолини. Впрочем, в этом нет необходимости. О том, какова была реакция, свидетельствуют объемистые директивные документы. Определить ее можно как глубокий шок. Даже в нацистском сознании сразу же возникли аналогии. Случившееся в Риме могло стать опасным прецедентом, и это глубоко обеспокоило д-ра Геббельса, которого 26 июля с особой поспешностью вызвали в ставку в Растенбурге. Первая забота министра пропаганды, о чем мы узнаем из его дневника, свелась к тому, как объяснить германскому народу свержение Муссолини. "Что же все-таки мы скажем немцам?" - задавался он вопросом и пришел наконец к выводу, что сейчас следует лишь сказать, что дуче подал в отставку "по состоянию здоровья".
"Ясно, что известие об этих событиях, - писал он в дневнике, - могло бы натолкнуть некоторые подрывные элементы в Германии на мысль, что они способны осуществить то же самое, что Бадольо и его приспешники в Риме. Фюрер приказал Гиммлеру принять самые суровые полицейские меры на тот случай, если подобная опасность окажется неминуемой здесь..."
Однако Гитлер, продолжает Геббельс, не считал, что существует непосредственная опасность такого поворота событий в Германии. Министр пропаганды в конце концов уверил себя, что германский народ не будет "считать кризис в Риме возможным прецедентом".
Что Муссолини сдает, фюрер заметил еще во время их встречи две недели назад. Однако теперь, 25 июля, начавшие просачиваться в ставку известия из Рима застали его врасплох. Сначала пришло сообщение о том, что собрался Большой фашистский совет, и Гитлер недоумевал почему. "Какой прок в подобных советах? - задавал он себе вопрос. - На что они способны, кроме пустой болтовни?"
Вечером его худшие опасения подтвердились. "Дуче подал в отставку, - объявил он своим обескураженным военным советникам на совещании, созванном в 9.30 вечера. - Бадольо, наш злейший враг, возглавил правительство".
В последний раз в ходе войны Гитлер отреагировал на сообщение с ледяным спокойствием. Так он реагировал на кризисные ситуации в прежние, более счастливые времена. Когда генерал Йодль попытался убедить Гитлера дождаться более полных донесений из Рима, тот резко оборвал его:
"Разумеется, но мы по-прежнему должны разрабатывать планы на будущее. Несомненно, совершив предательство, они провозгласят, что сохраняют нам верность, что само по себе уже является предательством. Конечно, верность нам они не сохранят... Хотя этот - как его там? - Бадольо сразу же заявил, что война будет продолжаться, это не меняет дела. Они вынуждены это говорить, но измена остается. Мы будем вести прежнюю игру, но в то же время готовить все необходимое, чтобы одним ударом заменить всю команду, весь этот сброд".
Такова была первая мысль Гитлера: захватить всех, кто низверг Муссолини, и вернуть ему власть.
"Завтра, - продолжал он, - я пошлю туда человека с приказом командиру 3-й мотопехотной дивизии двинуться частью сил на Рим и немедленно арестовать правительство, короля и всю компанию. Прежде всего арестовать кронпринца и всю шайку, особенно Бадольо и весь его кабинет. Проследить, чтобы все сдались, а затем через два-три дня будет еще один переворот".
Затем Гитлер повернулся к начальнику штаба оперативного руководства верховного главнокомандования вермахта.
Гитлер: Йодль, подготовьте приказ... обязывающий их войти в Рим со штурмовыми орудиями... и арестовать правительство, короля и весь кабинет. Важнее всего для меня захватить кронпринца. Кейтель: Он поважнее, чем старик. Боденшатц (генерал ВВС): Организовать это следует так, чтобы всех захваченных посадить в самолет и перебросить по воздуху. Гитлер: Именно в самолет, и сразу в воздух. Боденшатц: Не допускайте, чтобы бамбино затерялся на аэродроме.
На состоявшемся после полуночи совещании возник вопрос, как поступить с Ватиканом. На него ответил сам Гитлер:
"Я пойду прямо в Ватикан. Вы думаете, меня смутит Ватикан? Мы захватим его сразу же... Там находится весь дипломатический корпус... Этот сброд... Мы вышвырнем оттуда это стадо свиней. Позднее можно будет принести извинения..."
В ту же ночь Гитлер отдал приказ перекрыть горные проходы в Альпах как между Италией и Германией, так и между Италией и Францией. С этой целью было срочно собрано около восьми немецких дивизий из Франции и Южной Германии. Получив наименование группы армий "В", они были переданы под командование энергичного генерала Роммеля. Взорви итальянцы, как отмечал Геббельс в своем дневнике, туннели и мосты в Альпах, немецкие войска в Италии, часть которых уже ввязалась в тяжелые бои против армий Эйзенхауэра в Сицилии, оказались бы отрезаны от своих баз снабжения. И долго бы они не продержались.
Но итальянцы не могли внезапно, за одну ночь повернуть оружие против немцев. Бадольо предстояло прежде установить контакт с союзниками, чтобы выяснить возможности заключения перемирия, а также оказания поддержки войсками союзников в борьбе против дивизий вермахта. Гитлер не ошибся, полагая, что Бадольо именно так и поступит, но он не мог предположить, что это займет так много времени. Действительно, вопрос этот и стал основным на военном совете в ставке фюрера 27 июля, где присутствовала вся верхушка нацистского руководства и вооруженных сил, среди них Геринг, Геббельс, Гиммлер, Роммель и новый главнокомандующий военно-морскими силами адмирал Карл Дениц. Последний в январе сменил на этом посту впавшего в немилость гросс-адмирала Редера [49]. Большинство генералов во главе с Роммелем призывали к осмотрительности, считая, что любая намеченная в Италии акция должна быть тщательно подготовлена и хорошо продумана. Гитлер требовал выступить немедленно, хотя это и означало отвод ударных танковых дивизий с Восточного фронта, где русские только что (5 июля) начали свое первое в ходе войны летнее наступление [50]. Лишь один раз генералам, казалось, удалось взять верх и убедить Гитлера отложить операцию. Все немецкие войска, которые можно было собрать, намечалось перебросить в срочном порядке через Альпы в Италию, Геббельс не ждал ничего хорошего из-за нерешительности генералов.
"Они не принимают во внимание того, - писал он в дневнике после шумных военных дебатов, - что намерен делать противник. Англичане, безусловно, не будут ждать целую неделю, пока мы раздумываем и готовимся к операции".
Но ни ему, ни Гитлеру не стоило волноваться. Союзники прождали не неделю, а целых шесть. За это время Гитлер подготовил планы и силы для их осуществления.
Действительно, в его лихорадочном мозгу планы созрели как раз ко времени созыва военного совещания, назначенного на 27 июля.
Таких планов было четыре: 1) Проведение операции "Эйхе" [51] в целях освобождения Муссолини либо силами флота, если он содержится на острове, либо парашютистами ВВС, если его обнаружат на материке; 2) Операция "Студент", ставившая своей целью внезапный захват Рима и восстановление там правительства Муссолини; 3) Операция "Шварц" [52] - под этим кодовым названием значилась военная оккупация всей Италии; 4) Операция "Ахсе" [53], предусматривавшая захват или уничтожение итальянского флота. Впоследствии две последние операции были объединены в одну под кодовым названием "Ахсе".
Два события в сентябре 1943 года послужили толчком к началу реализации планов фюрера. 3 сентября войска союзников высадились на южной оконечности Италии, а 8 сентября было объявлено о перемирии (тайно подписанном 3 сентября) между Италией и западными державами.
В этот день Гитлер вылетел на Украину, в Запорожье, с целью попытаться выровнять линию немецкого фронта, но, как свидетельствует Геббельс, им овладело "странное чувство беспокойства" и в тот же вечер он вернулся в свою ставку в Растенбург, где его ожидало известие о дезертирстве главного союзника. Хотя он и ожидал такого поворота событий, сам момент застал его врасплох и в течение нескольких часов в ставке царило замешательство. Впервые немцы узнали о подписании итальянцами перемирия из передачи радиостанции Би-би-си из Лондона, и, когда Йодль связался по телефону из Растенбурга с фельдмаршалом Кессельрингом, находившимся во Фраскати, близ Рима, чтобы получить подтверждение этому, командующий немецкими армиями в Южной Италии признался, что это и для него новость. Однако Кессельринг, штаб которого был в это утро разрушен в результате налета союзной авиации и который был занят поспешным сколачиванием группы войск для отражения еще одной высадки союзников где-то на западном побережье, сумел разобрать кодированный сигнал "Ахсе", что означало приведение в действие плана по разоружению итальянской армии и оккупации страны.
В течение одного-двух дней положение немецких войск в Центральной и Южной Италии было критическим. В окрестностях Рима двум немецким дивизиям противостояли пять итальянских. Если бы мощный флот вторжения союзников, появившийся на рейде Неаполя 8 сентября, продвинулся севернее и высадил десант неподалеку от столицы, особенно при поддержке парашютного десанта, на соседние аэродромы, чего поначалу так опасался Кессельринг, ход войны в Италии принял бы совсем другой оборот и окончательный крах третьего рейха мог произойти годом раньше. Позднее Кессельринг утверждал, что вечером 8 сентября Гитлер и ставка списали все его силы в составе восьми дивизий как "безвозвратно потерянные". Два дня спустя Гитлер сказал Геббельсу, что Южная Италия потеряна и что необходимо создать новую линию фронта к северу от Рима, в Апеннинах.
Но союзное командование не воспользовалось своим господством на море, что позволяло производить высадку чуть ли не в любом месте на обоих побережьях Италии. Не использовало оно и своего подавляющего превосходства в воздухе, чего так опасались немцы. Более того, судя по всему, штаб Эйзенхауэра не предпринял ни малейших усилий, чтобы попытаться использовать крупные итальянские силы во взаимодействии со своими собственными, особенно пять итальянских дивизий в окрестностях Рима. Предприми Эйзенхауэр эти действия - так, по крайней мере, утверждали Кессельринг и его начальник штаба генерал Зигфрид Вестфаль, - и без того трудное положение немцев стало бы безнадежным. Противостоять армиям Монтгомери, продвигавшимся от подковы итальянского сапога на север полуострова, отразить натиск сил вторжения генерала Марка Кларка, где бы они ни высадились, да при этом отбивать атаки крупных итальянских формирований, стоявших бок о бок с ними или в ближайшем их тылу, было просто выше их сил [54].
Когда американская 5-я армия высадилась не близ Рима, а южнее Неаполя, в Салерно, и когда парашютисты союзников не появились над римскими аэродромами, оба генерала вздохнули с облегчением. Еще большее облегчение испытали они, когда итальянские дивизии сдались немцам почти без единого выстрела и были разоружены. Это означало, что немцы легко удержат Рим и какое-то время даже Неаполь. Это позволило им сохранить за собой две трети территории Италии, включая промышленный Север, заводы которого были реконструированы и изготовляли оружие для немцев. Почти чудом Гитлер вновь получил отсрочку и избежал гибели [55].
Выход Италии из войны страшно озлобил фюрера. "Это подлое свинство", - заявил он Геббельсу, вновь срочно вызванному в Растенбург. Более того, свержение Муссолини встревожило его и заставило задуматься о собственном положении. "Фюрер, - отметил Геббельс в своем дневнике 11 сентября, - призывал предпринять все необходимые меры, чтобы предотвратить подобный поворот событий у нас раз и навсегда".
Вечером 10 сентября Гитлер обратился по радио к нации. Решился он на это лишь после долгих увещеваний Геббельса. "В этот критический момент народ вправе услышать от своего фюрера слова воодушевления и утешения", - сказал ему министр пропаганды. Но тон выступления Гитлера по этому поводу был скорее вызывающим:
"Надежды найти предателей среди нас строятся на полном невежестве в отношении характера национал-социалистского государства: вера в то, что события 25 июля способны распространиться на Германию, исходит из полнейшей иллюзии как относительно моего положения, так и относительно позиции моих политических соратников, моих фельдмаршалов, адмиралов и генералов".
На самом деле, как мы увидим далее, несколько немецких генералов и горстка бывших политических соратников фюрера, по мере того как нарастали военные неудачи, снова начали вынашивать изменнические замыслы, которые к июлю следующего года вылились в насильственную акцию, но менее успешную, чем та, что была проведена против Муссолини.
Одной из мер, предпринятых Гитлером, чтобы подавить зарождающуюся измену, был приказ уволить из вермахта всех немецких принцев. Так, бывший курьер фюрера для контактов с Муссолини принц Филип Гессенский, вечно болтавшийся при гитлеровском штабе, был арестован и передан гестапо. Его жена, принцесса Мафальда, дочь короля Италии, также была арестована и вместе с супругом отправлена в концлагерь. Король Италии, подобно королям Норвегии и Греции, избежал цепкой хватки Гитлера, который отомстил ему как мог, арестовав его дочь [56].
В течение нескольких недель на совещании у фюрера значительное время отводилось проблеме, бередившей его сознание, - спасению Муссолини. Следует напомнить, что в протоколах совещаний в ставке Гитлера операция получила кодовое наименование "Эйхе", а Муссолини иносказательно именовался "ценным объектом". Большинство генералов и даже Геббельс сомневались, следует ли считать бывшего дуче "ценным объектом", но Гитлер считал именно так и настаивал на его освобождении.
Он не только хотел оказать услугу доброму другу, к которому по-прежнему питал привязанность, но и лелеял надежду поставить его во главе нового фашистского правительства Северной Италии, что избавило бы немцев от забот по управлению этой территорией и помогло бы охранять протяженные пути снабжения и коммуникации от недружественно настроенного населения, среди которого все чаще стали появляться партизаны, доставлявшие немцам массу неприятностей.
К 1 августа адмирал Дениц докладывал Гитлеру, что ему удалось обнаружить Муссолини на острове Вентотене. К середине августа ищейки Гиммлера были уверены, что дуче находится на другом острове - Маддалена, близ северной оконечности Сардинии. Были тщательно разработаны планы по выброске на остров парашютистов под прикрытием эсминцев, но к тому времени, когда планы надо было приводить в исполнение, Муссолини перевели в другое место. В соответствии с секретным пунктом соглашения о перемирии его надлежало передать союзникам, однако по какой-то причине Бадольо медлил с его передачей и в начале сентября "ценный объект" тайно перевезли в отель, расположенный на вершине Гран Сассо, высочайшего пика Абруццких Апеннин, куда можно было добраться только с помощью фуникулера.
Немцы вскоре узнали о его местонахождении, проведя разведку с воздуха, и решили, что там, пожалуй, мог бы высадиться десант на планерах. Преодолев сопротивление охранников-карабинеров, десантники прихватили бы дуче, а затем взлетели на небольшом самолете "Физелер-Шторх". Этот дерзкий план был осуществлен 13 сентября под руководством еще одного находчивого и неглупого головореза СС, австрийца по имени Отто Скорцени, который еще появится в конце нашего повествования в связи с новым отчаянным предприятием [57].
Предварительно, буквально выкрав одного итальянского генерала, которого он впихнул в свой планер, Скорцени высадил десант в сотне метров от отеля, стоявшего на вершине, откуда он высмотрел дуче, который с надеждой поглядывал из окна второго этажа. Большинство карабинеров при виде немецких солдат поспешно ретировались в горы, а тех немногих, кто остался, Скорцени и Муссолини сумели убедить не применять оружия. При этом эсэсовский офицер прикрикнул на них, требуя не стрелять в итальянского генерала, которого он протолкнул вперед, а дуче, как припоминает один из свидетелей, кричал из окна: "Никому не стрелять! Не проливать кровь!" И ни капли крови не было пролито.
Через несколько минут потерявшего от радости голову фашистского главаря, который поклялся, что скорее покончит с собой, чем попадет в руки союзников и будет выставлен, как он писал позднее, на Мэдисон-сквер-гарден в Нью-Йорке [58], втиснули в крошечный самолет "Физелер-Шторх". После опасного взлета с небольшого, усыпанного камнями луга, расположенного несколько ниже отеля, самолет взмыл вверх, направляясь в Рим. В тот же вечер Скорцени вылетел оттуда в Вену на транспортном самолете люфтваффе.
Когда Муссолини два дня спустя, испытывая благодарность за свое спасение, тепло обнял Гитлера на встрече в Растенбурге, это был уже конченый человек, чей душевный пламень давно погас. К большому огорчению Гитлера, он не испытывал особого желания восстанавливать фашистский режим на оккупированной немцами территории Италии. Фюрер не скрывал своего глубокого разочарования старым итальянским другом во время продолжительной беседы с Геббельсом в конце сентября.
"Дуче не сделал из катастрофы, постигшей Италию, тех моральных выводов, которых ожидал от него фюрер... - доверил Геббельс своему дневнику содержание беседы. - Фюрер ожидал, что в первую очередь дуче сполна отомстит предавшим его изменникам. Но тот не проявил каких-либо признаков подобных намерений и тем самым показал свою явную ограниченность. Он - не революционер, как фюрер или Сталин. Он настолько привязан к итальянскому народу, что ему явно не хватает революционной широты в мировом масштабе".
Гитлер и Геббельс пришли в ярость от того, что Муссолини, судя по всему, находясь под каблуком у своей дочери Эдды, которая была женой Чиано, примирился с зятем. Оба они нашли убежище в Мюнхене [59]. Фюрер и министр пропаганды считали, что Муссолини должен немедленно организовать ликвидацию Чиано, а Эдду, как выразился Геббельс, высечь [60]. Они возражали против намерения Муссолини ввести Чиано, "эту поганку", как выразился Геббельс, в руководство новой фашистско-республиканской партии.
Гитлер настаивал, чтобы дуче немедленно создал такую партию, и 15 февраля, подталкиваемый фюрером, Муссолини провозгласил новую Итальянскую социальную республику.
Но из этого так ничего и не вышло. У Муссолини не лежало сердце к этой идее. Очевидно, он не утратил до конца чувства реальности и понимал, что всего лишь марионетка в руках Гитлера, что ни он, ни его "фашистско-республиканское правительство" не будут обладать реальной властью, кроме той, какую сочтет необходимым предоставить им в интересах Германии фюрер, и что итальянский народ никогда больше не примет ни его самого, ни фашизм.
Больше Муссолини в Рим не возвращался. Он поселился на крайнем севере, в уединенном местечке Рокка делле Каминате, близ Гарньяно, на берегу озера Гарда, где его надежно охранял специальный отряд СС. Именно сюда, на этот живописный курорт на берегу озера, была доставлена скандально известная любовница Муссолини Клара Петаччи. Эскортировал ее Зепп Дитрих, еще бодрый ветеран СС, откомандированный специально с этой целью с русского фронта из состава отступающего 1-го танкового корпуса. Очутившись снова в объятиях преданной возлюбленной, свергнутый диктатор, казалось, перестал интересоваться окружающим. Геббельс, имевший, как известно, не одну, а несколько любовниц, сделал вид, что шокирован.
"Личные отношения дуче с его подружкой, - отметил он в своем дневнике 9 ноября, - которую Зепп Дитрих должен был ему доставить, порождают дурные предчувствия".
За несколько дней до этого Геббельс записал, что Гитлер уже "сбрасывает дуче со счетов как политика". Но прежде он вынудил дуче "уступить" Германии Триест, Истрию и Южный Тироль при условии, что Венеция будет присоединена к ним позднее. Некогда гордому тирану пришлось до дна испить чашу унижения. Под давлением Гитлера дуче согласился на арест своего зятя Чиано, что произошло в ноябре, и на его расстрел в тюрьме Вероны 11 января 1944 года [61].
К началу осени 1943 года Адольф Гитлер мог констатировать, что ему удалось справиться с наиболее серьезными опасностями, угрожавшими рейху. Падение Муссолини и безоговорочная капитуляция правительства Бадольо в Италии могли привести, как того опасались в течение нескольких недель Гитлер и его генералы, к тому, что южная граница Германии подверглась бы угрозе прямого нападения союзников, и к тому, что открылся бы путь из Северной Италии на Балканы, непосредственно в тыл немецких армий, сражавшихся на юге России. Безропотная отставка дуче в Риме, а также последовавший за ней развал блока держав оси явились тяжелым ударом по престижу фюрера как в самой Германии, так и за ее пределами. Тем не менее в течение двух месяцев Гитлер сумел реабилитировать Муссолини. Оккупированным Италией территориям на Балканах - Греции, Югославии и Албании теперь не угрожало нападение союзников, которого в конце лета верховное немецкое командование ожидало в любой день; стоявшие там итальянские войска силой до нескольких дивизий безропотно сдались немцам. Отпала необходимость сбрасывать со счетов силы фельдмаршала Кессельринга, как он сделал вначале, и отступать на север Италии - теперь фюрер испытывал удовлетворение от того, что армии фельдмаршала окапывались южнее Рима, где они легко преграждали путь продвижению на север англо-франко-американских сил. Без сомнения, положение гитлеровских войск на юге значительно улучшилось благодаря смелости и находчивости Гитлера и отваге его войск.
На других фронтах, однако, неудачи следовали одна за другой. 5 июля 1943 года Гитлер начал наступление, которое по его замыслам должно было стать решающим в войне против России. Цвет немецкой армии - 500 тысяч человек, не менее 17 танковых дивизий, оснащенных новейшими тяжелыми танками "тигр", были брошены против скопления русских войск, занимавших оборону на большом выступе к западу от Курска. Началась операция "Цитадель", и Гитлер верил, что в результате ее проведения лучшие русские армии численностью до миллиона человек - те самые, что гнали немцев от Сталинграда и Дона прошлой зимой, - попадут в ловушку, что позволит ему снова прорваться к Дону и, возможно, к Волге, а главное - с юго-востока захватить Москву.
Но она привела к окончательному поражению. Русские хорошо подготовились, чтобы нанести его. К 22 июля немецкие танковые дивизии потеряли половину танков, немцы были сначала остановлены, а затем стали откатываться назад. Русские были настолько уверены в своей силе, что в середине июля, не дожидаясь наступления немцев, начали свое собственное наступление против них на выступе под Орлом, к северу от Курска, и быстро прорвали фронт. Это было первое летнее наступление русских за всю войну, и с этого момента Красная Армия уже не уступала инициативу. 4 августа она выбила немцев из Орла, ставшего южным исходным рубежом немецкого наступления на Москву, имевшего целью ее захват в декабре 1941 года.
Теперь наступление советских войск развернулось по всему фронту. 23 августа пал Харьков. Через месяц, 25 сентября, немцы были выбиты из Смоленска, откуда они, подобно великой армии Наполеона, столь самоуверенно двинулись на Москву в первые месяцы русской кампании. К концу сентября упорно теснимые на юге армии Гитлера отошли к Днепру и к оборонительному рубежу, протянувшемуся от изгиба реки у Запорожья до Азовского моря. Индустриальный Донецкий бассейн оказался потерян для немцев, а над немецкой 17-й армией в Крыму нависла угроза быть отрезанной.
Гитлер был уверен, что его армии смогут удержаться на Днепре и на укрепленных позициях к югу от Запорожья - на так называемом "зимнем рубеже". Но русские не стали делать передышки даже для перегруппировки войск. В течение первой недели октября они форсировали Днепр севернее и юго-восточнее Киева, который пал 6 ноября. К концу рокового 1943 года советские армии вышли к польской и румынской границам, пройдя по полям сражений, на которых летом 1941 года гитлеровские солдаты одерживали свои первые победы по мере продвижения в глубь России.
Но и это не все.
В этом году Гитлера поджидали еще два крупных поражения, которые также свидетельствовали о коренном переломе в ходе войны: поражение в битве за Атлантику и усиление интенсивности воздушных ударов союзников по самой Германии.
Как уже говорилось, в 1942 году немецкие подводные лодки потопили суда союзников общим водоизмещением 6 миллионов 250 тысяч тонн, в большинстве своем направлявшиеся в Англию или в Средиземное море. Такой тоннаж намного превосходил возможности кораблестроительных верфей Запада. Но к началу 1943 года западные союзники взяли верх над немецкими подводными лодками благодаря совершенствованию методов использования самолетов с большим радиусом действия и авианосцев, а главное - в результате оснащения подводных лодок радиолокаторами, которые засекали вражеские подводные лодки раньше, чем те могли их обнаружить. Новый командующий немецким флотом Дениц, опытный подводник, поначалу заподозрил измену, когда такое большое число его подводных, лодок было обнаружено и уничтожено еще до того, как они приблизились к караванам союзников, однако быстро сообразил, что причина катастрофических потерь кроется не в измене, а в радиолокаторах. В течение трех месяцев - февраля, марта и апреля потери составили ровно 50 единиц. Только в мае было потоплено 37 немецких подводных лодок. При таких потерях немецкий флот долго продержаться не смог бы, поэтому к концу мая Дениц под свою ответственность вывел из Атлантики все подводные лодки.
Они вновь появились там в сентябре, но за оставшиеся четыре месяца 1943 года сумели потопить лишь 67 судов противника, потеряв при этом 64 подводные лодки, - соотношение, которое решило судьбу подводной войны и исход битвы за Атлантику. В 1917 году, когда продвижение немецких армий было остановлено, немецкие подводные лодки едва не поставили Великобританию на колени. Столь же серьезно угрожали они ей и в 1942 году, когда армии Гитлера были остановлены в России и Северной Африке, а Соединенные Штаты и Великобритания напрягали все силы, чтобы не только остановить японское нашествие в Юго-Восточной Азии, но и собрать силы, вооружение и снаряжение для вторжения в пределы империи Гитлера на Западе. Неспособность немецких подводных лодок серьезно нарушить морские коммуникации в Северной Атлантике в 1943 году обернулась более крупным бедствием, чем считали в ставке Гитлера, поскольку, как ни тяжки были потери [62], именно за двенадцать месяцев этого переломного года огромные партии оружия и снаряжения были переброшены почти беспрепятственно через Атлантику, что обеспечило возможность наступления на "европейскую крепость" в следующем году. Кроме того, именно в этот период ужасы современной войны пришлось познать и немецкому народу, познать у своего собственного порога. Народ плохо представлял себе, чем занимаются подводные лодки. И хотя вести из России, со Средиземного моря и из Италии становились все хуже и хуже, они все же касались событий, происходивших за сотни и тысячи миль от дома. Но бомбы, сброшенные с английских самолетов ночью, а с американских - днем, стали теперь разрушать дома, в которых жили сами немцы, и конторы, и заводы, на которых они работали.
Сам Гитлер избегал посещать разбомбленный город. Эта обязанность оказалась для него слишком тяжкой, и он просто не мог этого выносить. Это очень огорчало Геббельса, и он часто жаловался, что его засыпают письмами, в которых спрашивают, почему фюрер не посещает районы, подвергшиеся воздушным налетам, и почему нигде не видно Геринга. Дневник министра пропаганды авторитетно свидетельствует о все более сильных разрушениях, причиняемых с воздуха немецким городам и предприятиям.
"16 мая 1943 года... Дневные налеты американских бомбардировщиков создают исключительные трудности. В Киле... сильно пострадали военно-технические объекты флота... Если это будет продолжаться, нам грозят серьезные последствия, которые в итоге могут оказаться невыносимыми...
25 мая. Ночной налет англичан на Дортмунд был исключительно сильным и, вероятно, самым интенсивным из всех, какие когда-либо обрушивались на немецкие города... Сообщения из Дортмунда просто ужасающие... Большой ущерб нанесен промышленным предприятиям и заводам по производству боеприпасов... Бездомными остались от 80 до 100 тысяч человек... Население западных районов страны постепенно начинает терять присутствие духа. Подобный ад трудно вынести... Вечером я получил (еще одно) донесение по Дортмунду. Разрушено буквально все... Не осталось буквально ни одного дома, пригодного для жилья...
26 июля. Ночью был сильный налет на Гамбург... Причем с самыми серьезными последствиями как для гражданского населения, так и для производства оружия... Это подлинная катастрофа.
29 июля. В течение ночи мы пережили самый сильный налет из всех, что были совершены на Гамбург... от 800 до 1000 бомбардировщиков... Кауфман (местный гаулейтер) прислал мне первое донесение... Он пишет о катастрофе, размах которой потрясает воображение. Город с миллионным населением был уничтожен беспрецедентным в истории способом. Перед нами стоят проблемы, которые почти не поддаются решению. Население в миллион человек необходимо снабдить продовольствием, обеспечить одеждой и жильем и как можно скорее эвакуировать. Короче говоря, мы столкнулись здесь с проблемами, в существование которых не верилось всего лишь несколько недель назад... Кауфман говорит примерно о 800 тысячах бездомных, которые бродят по улицам, не зная, что предпринять..."
Хотя некоторым важным военным заводам немцев был нанесен значительный урон, особенно тем, которые выпускали истребители, подшипники, боевые корабли, сталь и топливо для новых реактивных самолетов, а также ракетному экспериментальному предприятию в Пенемюнде, на которое Гитлер возлагал такие большие надежды [63], и хотя работа железнодорожного и морского транспорта систематически нарушалась, в целом производство вооружения в Германии не сократилось даже во время все более возраставших в 1943 году англо-американских бомбардировок. Отчасти это объяснялось увеличением выпуска продукции заводами и фабриками оккупированных стран, прежде всего Чехословакии, Франции, Бельгии и Северной Италии, которые не подвергались бомбардировкам. Наибольший ущерб англо-американская авиация, как разъясняет Геббельс в своем дневнике, нанесла жилому фонду и моральному духу немецкого народа. Помнится, в первые годы войны немецкая печать подбадривала население сенсационными сообщениями о том, как люфтваффе бомбили врага, особенно англичан. Они были уверены, что бомбардировки помогут им быстро и победоносно завершить войну. Теперь, в 1943 году, они начали ощущать на себе весь ужас воздушных налетов, гораздо более разрушительных, чем те, которые совершали люфтваффе на жителей Лондона в 1940-1941 годах. Немецкий народ выносил их так же храбро и стойко, как ранее английский народ. Но после четырех лет войны это требовало еще большего напряжения сил. Поэтому неудивительно, что теперь, в конце 1943 года, когда рухнули надежды на победу в России, на севере Африки и в Италии, когда собственные города рейха были буквально обращены в пепел бомбежками, немецкий народ начал отчаиваться и осознавать, что происходящее - это начало приближающегося конца.
"Самое позднее, в конце 1943 года, - напишет оставшийся не у дел генерал Гальдер, - уже стало очевидно, что в военном смысле война проиграна".
Генерал Йодль в мрачной, не для протокола лекции, прочитанной нацистским гаулейтерам в канун очередной годовщины "пивного путча", 7 ноября 1943 года, в Мюнхене, не зашел так далеко. Но обстановка на начало пятого года войны, которую он обрисовал на лекции, выглядела достаточно удручающей.
"Что ложится сегодня наиболее тяжким бременем на внутренний фронт и соответственно отражается на других фронтах, - сказал он, - так это разрушительные воздушные налеты врага на наши дома, на наших жен и детей. В этом смысле... исключительно по вине Англии война обрела формы, которые, как считалось, были невозможны со времен расовых и религиозных войн.
Эффект этих терроризирующих налетов - психологический, моральный и материальный - таков, что его необходимо ослабить, если не представляется возможным устранить полностью".
Состояние морального духа немцев в результате поражений и бомбардировок 1943 года было недвусмысленно обрисовано этим авторитетным нацистом, который на сей раз выступал от лица фюрера:
"Дух разрушения ощущается в нашей стране то тут, то там. Разные трусливые элементы ищут выхода или того, что они называют "политическим решением". Они заявляют, что мы должны приступить к переговорам, пока у нас еще кое-что есть" [64].
Но дело было не только в "трусливых элементах". Сам д-р Геббельс, наиболее верный и преданный до фанатизма из последователей Гитлера, как об этом свидетельствует его дневник, искал выход еще до конца 1943 года, напряженно размышляя не столько о том, следует ли Германии вести мирные переговоры или нет, сколько о том, с кем их вести - с Россией или с Западом. Он не вел разговоры за спиной Гитлера о необходимости поисков мира, подобно некоторым. У него хватало смелости и откровенности, чтобы изложить свои мысли непосредственно Гитлеру. 10 сентября 1943 года, находясь в ставке Гитлера в Растенбурге, куда его вызвали в связи с известием о капитуляции Италии, Геббельс впервые затронул, как отмечено в его дневнике, вопрос о возможных мирных переговорах.
"Проблема состоит в том, к какой стороне нам надлежит обратиться сначала - к Москве или к Англии и Америке. Во всяком случае, трудно успешно вести войну против обеих".
Он замечал, что Гитлер обеспокоен перспективой вторжения союзников на Западе так же, как и "угрожающей обстановкой" на русском фронте:
"Удручающим обстоятельством является то, что мы не имеем ни малейшего представления о резервах, которые приберег Сталин. Я очень сомневаюсь, сможем ли мы в этих условиях перебросить наши дивизии с Востока на другие европейские театры военных действий".
Записав в секретном дневнике некоторые из своих собственных идей, которые еще несколько месяцев назад казались ему изменническими и пораженческими, Геббельс обратился к Гитлеру.
"Я спросил фюрера, можно ли что-нибудь решить со Сталиным в ближайшем будущем или в перспективе. Он ответил, что в данный момент нельзя... Во всяком случае, фюрер считает, что легче иметь дело с англичанами, чем с Советами. В определенный момент, считает фюрер, англичане образумятся... Я склонен считать Сталина более доступным, поскольку Сталин - политик более практического склада, нежели Черчилль. Черчилль - романтичный авантюрист, говорить с которым, взывая к разуму, невозможно".
Именно в этот мрачный период состояния их дел Гитлер и его приспешники стали хвататься за спасительную соломинку - коалиция союзников распадется, Англия и Америка испугаются перспективы вторжения советских армий в Европу и в конечном счете объединятся с Германией, чтобы защитить Старый Свет от большевизма. Гитлер довольно пространно высказался по этому поводу на встрече с Деницем в августе 1943 года, теперь же, в сентябре, он обсуждал эту тему с Геббельсом.
"Англичане, - продолжал Геббельс запись в дневнике, - не хотят допустить большевизации Европы ни при каких обстоятельствах... Как только они осознают это... у них останется выбор лишь между большевизмом и некоторым потеплением по отношению к национал-социализму, и они, несомненно, проявят склонность к компромиссу с нами. Сам Черчилль - старый противник большевизма, и его сотрудничество с Москвой сегодня всего-навсего преходящий момент".
Казалось, Гитлер и Геббельс позабыли в этот момент, кто первым начал сотрудничать с Москвой и кто втянул Россию в войну. Подводя итоги беседы с Гитлером о возможности заключения мира, Геббельс писал:
"Рано или поздно нам придется решать вопрос о том, в сторону кого из врагов следует склониться. В истории Германии ей еще ни разу не повезло в войне на два фронтов... Не сможет она в конечном счете выстоять и в этой".
Но не слишком ли поздно было размышлять на этот счет? Геббельс вернулся в ставку 23 сентября и во время утренней прогулки с нацистским лидером нашел его гораздо более пессимистично настроенным, чем две недели назад, относительно возможности ведения мирных переговоров с одной из сторон, чтобы затем воевать на одном фронте.
"Фюрер не верит, что в настоящее время можно чего-либо достигнуть путем переговоров. Англия еще достаточно твердо стоит на ногах... На Востоке, естественно, нынешний момент совершенно неблагоприятен... Сталин обладает сейчас преимуществом". В этот вечер Геббельс обедал с Гитлером наедине. "Я спросил фюрера, готов ли он вести переговоры с Черчиллем... Он не считает, что переговоры с Черчиллем приведут к какому-либо результату, поскольку тот слишком прочно находится в плену своих враждебных взглядов и, кроме того, движим ненавистью, а не разумом... Фюрер предпочел бы переговоры со Сталиным, но он не думает, что они будут успешными...
Как бы ни сложились обстоятельства, сказал я фюреру, мы должны прийти к урегулированию либо с одной стороной, либо с другой. Рейх еще ни разу не выигрывал войну на два фронта. Поэтому нам следует подумать, как так или иначе покончить с войной на два фронта".
Эта задача была куда сложнее, чем они себе ее представляли, они, кто так легко вверг Германию в войну на два фронта. Но в тот сентябрьский вечер 1943 года, по крайней мере на мгновение, нацистский диктатор избавился наконец от своего пессимизма и предался мечтам о том, каким благом мог бы оказаться мир. По свидетельству Геббельса, он даже заявил, что "жаждет" мира.
Он сказал, что "был бы счастлив снова оказаться в кругу артистов, отправиться вечером в театр, а затем зайти в артистический клуб". Гитлер и Геббельс не были единственными в Германии, кто теперь, когда война вступила в свой пятый год, размышлял о шансах и путях, ведущих к миру. Разобщенные болтливые антинацистские заговорщики, хотя число их возросло, но оставалось огорчительно малым, снова стали задумываться над прежней проблемой. Они уже ясно видели: хотя армии Гитлера все еще сражались на чужой земле, война проиграна. Большинство из них, но отнюдь не все, неохотно, лишь преодолев угрызения совести, приходили к выводу, что для того, чтобы Германия обрела мир, который открыл бы ей перспективу уцелеть и существовать далее, им придется устранить Гитлера посредством убийства и одновременно уничтожить национал-социализм.
С наступлением 1944 года, когда появилась уверенность, что англо-американские армии начнут вторжение через Ла-Манш еще до конца года, что Красная Армия приблизится к границам самого рейха, а древние города Германии в результате воздушных налетов союзников скоро будут обращены в груды развалин [65], заговорщики решились на отчаянную попытку убить нацистского диктатора и свергнуть его режим, прежде чем он ввергнет Германию в страшную катастрофу. Они сознавали, что времени осталось немного.

AvvalgiКнига V Keyingi

↑ Так, 18 сентября 1941 года Гитлер отдал приказ "стереть с лица земли" Ленинград. После окружения "сровнять город с землей" путем бомбардировок и артобстрелов, а население (три миллиона человек) уничтожить вместе с городом. - Прим. авт.

↑ Ни истребление советских военнопленных, ни эксплуатация подневольного труда русских не составляли секрета для Кремля. Еще в ноябре 1941 года Молотов заявил официальный дипломатический протест против истребления русских военнопленных, а в апреле следующего года заявил еще один протест против программы использования Германией подневольного труда. - Прим. авт.

↑ Директивой Экономического штаба Геринга для Востока от 23 мая 1941 года намечалось уничтожение русских промышленных районов. Рабочие этих районов и их семьи обрекались на голод. Любая попытка спасти население от голодной смерти путем привоза продовольствия из черноземной зоны (России) в соответствии с директивой воспрещалась. - Прим. авт.

↑ По официальному курсу (2,5 рейхсмарки = 1 доллару) это составляло 40 миллиардов долларов, но я использовал неофициальный курс, равный 4:1. Это представляется более точным, имея в виду покупательную способность марки. - Прим. авт.

↑ Комиссия по расследованию преступлений немцев на временно оккупированной территории СССР. - Прим. пер.

↑ Согласно обстоятельному исследованию немецкого правления в России, которое провел Александр Даллин, Германия, ведя обычную торговлю, могла бы получить гораздо больше (см. Даллин А. Немецкое правление в России). - Прим. авт.

↑ Альберт Шпеер, министр вооружений и военного производства, признал в Нюрнберге, что 40 процентов военнопленных использовались на производстве оружия и боеприпасов и во вспомогательных отраслях. - Прим. авт.

↑ Захваченный протокол одного из совещаний свидетельствует, что фельдмаршал ВВС Мильх требовал в 1943 году дополнительно 50 тысяч русских военнопленных помимо 30 тысяч, уже используемых в составе зенитно-артиллерийских расчетов. "Забавно, - иронизировал Мильх, - что русским приходится обслуживать орудия". - Прим. авт.

↑ Осуществление программы обеспечения рейха подневольной рабочей силой было возложено на Фрица Заукеля, который получил титул полномочного генерала по вербовке. Этот нацист, подвизавшийся на вторых ролях, был когда-то гаулейтером и губернатором Тюрингии. Плюгавая личность с поросячьими глазками, грубый и жестокий, он, по описанию Геббельса, слыл "одним из тупейших тупиц". Сидя на скамье подсудимых в Нюрнберге, он поразил автора этих строк своим полнейшим ничтожеством. В другие времена он был бы обыкновенным мясником на рынке заштатного городишка. Одна из его первых директив гласила, что с иностранными рабочими следует "обращаться так, чтобы максимально эксплуатировать их при наименьших затратах". Он признался в Нюрнберге, что из миллионов иностранных рабочих едва ли наберется 200 тысяч добровольно согласившихся работать на Германию. Однако на процессе он снял с себя всякую ответственность за дурное обращение с иностранными рабочими. Его признали виновным, приговорили к смертной казни и повесили в Нюрнбергской тюрьме в ночь на 16 октября 1946 года. - Прим. авт.

↑ Концерн Крупна не только получил тысячи военнопленных и гражданских рабочих для работы на своих предприятиях, но и построил огромный завод взрывателей в концлагере Освенцим, где евреев заставляли работать до полного изнеможения, а затем умерщвляли в газовых камерах.
Барон Густав Крупп фон Болен, председатель совета директоров, был признан в Нюрнберге главным военным преступником наряду с Герингом и другими, однако ввиду "физического и умственного состояния" (он перенес инсульт и впал в маразм) его не судили. Он умер 16 января 1950 года.
Обвинение предпринимало попытки судить вместо него его сына Альфреда, который вступил в единоличное владение концерном в 1943 году, но трибунал отклонил их. Впоследствии Альфред Крупп фон Болен предстал перед Нюрнбергским трибуналом (чисто американским судом) наряду с девятью директорами концерна на процессе по делу "Соединенные Штаты против Альфреда Крупна и других". 31 июля 1948 года он был приговорен к 12 годам тюремного заключения с конфискацией всей собственности.
Из Ландсбергской тюрьмы (той, в которой отбывал в 1924 году заключение Гитлер) он был выпущен 4 февраля 1951 года по общей амнистии, объявленной американским верховным комиссаром Джоном Макклоем. Была аннулирована конфискация его корпоративного имущества и возвращено личное состояние в размере примерно 10 миллионов долларов. Союзные правительства отдали приказ расчленить крупповскую империю, но Альфред Крупп, энергично взявшийся после освобождения из тюрьмы за руководство концерном, сумел обойти приказ и ко времени написания этой книги с одобрения боннского правительства объявил, что концерн не только не будет расчленен, но и приобретет новые предприятия. - Прим. авт.

↑ Директива Гиммлера от 20 февраля 1942 года была направлена против русских подневольных рабочих. Она обусловливала "специальные меры воздействия" и за "грубые нарушения дисциплины, включая отказ или уклонение от работы". В таких случаях "рекомендовалось избирать в качестве меры наказания повешение и производить его за пределами лагеря. Определенное число рабочих, однако, должны были присутствовать при экзекуции".
Термин "специальная мера воздействия" был обычным в документах, изданных Гиммлером, и нацистском жаргоне времен войны. Я употребил его в том значении, в каком употреблял в своей директиве Гиммлер. - Прим. авт.

↑ Так в тексте. - Прим, пер.

↑ Мюллера не удалось обнаружить после войны. В последний раз его видели в бункере Гитлера в Берлине 29 апреля 1945 года. Некоторые из оставшихся в живых коллег считают, что в настоящее время он состоит на службе у советской госбезопасности, большим почитателем которой он всегда был. - Прим. авт.

↑ 20 июня 1942 года Кейтель составил проект приказа:
1. Советские военнопленные должны иметь клеймо в виде специальной несмываемой отметки.
2. Клеймо должно включать обращенный вниз острый угол примерно 45 градусов при длине стороны около сантиметра. Наносится на левую ягодицу. - Прим авт.

↑ Войска специального назначения. - Прим. пер.

↑ Генерал Достлер был приговорен к смертной казни военным трибуналом США в Риме 12 октября 1945 года. - Прим, авт.

↑ Кальтенбруннер был повешен в нюрнбергской тюрьме в ночь на 16 октября 1946 года. - Прим. авт.

↑ То есть им сообщали, что предстоит переселение в другое место. - Прим. авт.

↑ Олендорфа судили в Нюрнберге американским военным трибуналом вместе с еще двадцатью одним нацистом по делу "Об отрядах спецакций". Четырнадцать из них были приговорены к смертной казни. Из них лишь четверо (Олендорф и трое других командиров отрядов) были казнены в Ландсбергской тюрьме 8 июля 1951 года, спустя три с половиной года после вынесения приговора. Для остальных смертные приговоры были заменены другими наказаниями. - Прим авт.

↑ 31 августа Гиммлер приказал отряду спецакций уничтожить 100 заключенных минской тюрьмы, чтобы лично посмотреть, как это делается. По свидетельству Бах-Залевского, высокопоставленного офицера СС, присутствовавшего при этом, Гиммлер чуть не упал в обморок, увидев результат первого залпа. Через несколько минут, когда стало ясно, что после залпа остались в живых две еврейки, с фюрером СС случилась истерика. Одним из итогов его личных впечатлений и явился приказ женщин и детей отныне не расстреливать, а уничтожать в душегубках. - Прим. авт.

↑ Число советских партийных работников, уничтоженных отрядами спецакций, насколько мне известно, никогда точно не подсчитывалось, В большинстве докладов СД их учитывали вместе с евреями. В одном из докладов отряда А, датированном октябрем 1941 года, значатся 3387 коммунистов среди 121 817 казненных, остальные были евреи. В других докладах приводится общая цифра. - Прим. авт.

↑ По делу о концлагерях американским военным трибуналом Полю 3 ноября 1947 года был вынесен смертный приговор. 8 июня 1951 года он был повешен в Ландсбергской тюрьме вместе с Олендорфом. - Прим. авт.

↑ В апреле 1949 года Ламмерс был приговорен американским военным трибуналом в Нюрнберге к 20 годам тюремного заключения главным образом за то, что он нес ответственность за подготовку антиеврейских директив. Но, как в случае с большинством других осужденных нацистов, чьи сроки заключения были значительно сокращены американскими властями, в 1951 году срок Ламмерсу был сокращен до 10 лет. Фактически же его выпустили из Ландсбергской тюрьмы в конце того же года после шести лет заключения, считая с момента ареста Следует отметить, что большинство немцев, судя по настроениям в западногерманском парламенте, не согласились даже с относительно мягкими приговорами, вынесенными гитлеровским подручным. Часть военных преступников, выданных немецкому правосудию, не предстала перед судом, хотя они обвинялись в массовых убийствах. Ряд из них быстро устроились на службу в боннском правительстве - Прим. авт.

↑ Когон приводит цифру 7 миллионов 125 тысяч погибших из 7 миллионов 820 тысяч заключенных, однако она несомненно завышена (см. Когон. Теория и практика ада, с. 227). - Прим. авт.

↑ Начальник лагеря Франц Цирайс приводит цифру 65 тысяч погибших. - Прим. авт.

↑ Хесс родился в 1900 году в семье мелкого лавочника в Баден-Бадене. Его отец, набожный католик, настаивал на том, чтобы сын стал священником. Вместо этого Хесс в 1922 году вступил в нацистскую партию. В следующем году он принял участие в убийстве школьного учителя, который якобы осуждал Лео Шлагетера, немецкого диверсанта в Руре, казненного французами и объявленного нацистами мучеником. Хесса приговорили к пожизненному заключению.
В 1928 году он был освобожден по общей амнистии, два года спустя поступил на службу в СС, а в 1934 году стал служить в отряде СС "Мертвая голова", основным назначением которого была охрана концлагерей. Его первым местом службы стал Дахау. Таким образом, почти всю свою сознательную жизнь он был заключенным либо тюремщиком. Он давал откровенные показания следствию на Нюрнбергском процессе и даже преувеличивал свои "заслуги" в убийствах. Переданный позднее польским властям, он был приговорен к смерти и 17 марта 1947 года повешен в Освенциме, где совершил тягчайшие преступления. - Прим. авт.

↑ Задача, которая, как мы убедимся далее, не могла быть решена вплоть до 1943 года ввиду большого числа заключенных, а впоследствии - из-за вооруженного сопротивления. - Прим. авт.

↑ Обычно записывали: "Сердечное заболевание". Примеры приводит сам Когон, проработавший в Бухенвальде восемь лет: "...Пациент скончался после продолжительной болезни такого-то числа, во столько-то часов. Причина смерти: сердечная недостаточность, осложненная пневмонией" (Когон. Теория и практика ада, с. 218). Когда началось массовое истребление узников в газовых камерах, подобные формальности в Освенциме уже не соблюдались. Зачастую даже не подсчитывали умерших за день. - Прим. авт.

↑ Их регулярно отправляли в газовые камеры и заменяли новыми командами, которых ожидала та же участь. Так СС избавлялась от свидетелей, которые могли рассказать правду. - Прим. авт.

↑ В свидетельских показаниях на Нюрнбергском процессе отмечалось, что иногда пепел продавали в качестве удобрения. Одна данцигская фирма, согласно документам, представленным советским обвинением, изготовила котел с электрическим подогревом для производства мыла из человеческого жира. Его рецепт включал "12 фунтов человеческого жира, 10 кварт воды и от 8 унций до фунта каустической соды... - все кипятилось в течение 2-3 часов и затем охлаждалось". - Прим. авт.

↑ Иногда их срывали еще до того, как людей приканчивали. Из секретного доклада начальника минской тюрьмы выяснилось, что после того как он прибег к услугам еврейского дантиста, "у всех евреев были сняты или вырваны золотые мосты, коронки и пломбы. Это происходило обычно за час или за два до спецакции". Начальник тюрьмы отмечал, что из 516 немецких и русских евреев, казненных в его тюрьме в течение полутора месяцев весной 1943 года, у 336 были сняты золотые коронки и т. п. - Прим. авт.

↑ Д-р Функ был приговорен в Нюрнберге к пожизненному тюремному заключению. - Прим авт.

↑ Документальная повесть Джона Херси о евреях гетто "Стена" представляет собой эпический рассказ о восстании. - Прим. авт.

↑ Чего нельзя сказать о самом Штропе. После войны он был пойман и 22 марта 1947 года за расстрел заложников в Греции приговорен к смерти американским судом в Дахау. Затем его выдали Польше, где судили за массовые убийства евреев в варшавском гетто. Он вновь был приговорен к смерти и повешен на месте своих преступлений 8 сентября 1951 года. - Прим. авт.

↑ Эйхман, по свидетельству одного из приспешников, заявил незадолго до падения третьего рейха, что с восторгом прыгнет в могилу, если на его совести действительно пять миллионов уничтоженных евреев. "Сознание этого будет служить для меня источником огромного удовлетворения", - бахвалился палач. В действительности же ему удалось скрыться из американского лагеря для интернированных лиц в 1945 году. Только после выхода в свет первого издания этой книги он был арестован в Южной Америке, вывезен в Израиль, предан там суду за военные преступления и казнен в 1963 году. - Прим. авт.

↑ В том числе и самый известный в Германии хирург д-р Фердинанд Зауэрбрух, хотя позднее он стал антифашистом и сотрудничал с силами Сопротивления. В мае 1943 года Зауэрбрух присутствовал в берлинской военно-медицинской академии на лекции, прочитанной двумя отъявленными врачами-убийцами - Карлом Гебхардтом и Фрицем Фишером об экспериментах по провоцированию газовой гангрены у пленных. Единственным возражением Зауэрбруха на этой лекции было замечание, что "хирургия лучше сульфаниламида". Профессор Гебхардт был приговорен к смерти на известном "Процессе врачей" и повешен 2 июня 1948 года. Д-р Фишер был приговорен к пожизненному заключению. - Прим. авт.

↑ Он был приговорен к смертной казни и повешен. - Прим. авт.

↑ Германия аннексировала Эльзас после падения Франции в 1940 году, и немцы захватили Страсбургский университет - Прим авт.

↑ Профессор Хирт скрылся. Покидая Страсбург, он, как передают, похвалялся, что живым его взять никому не удастся. Видимо, он был прав, поскольку ни живым, ни мертвым обнаружить его не удалось. - Прим. авт.

↑ Фрау Кох, власть которой над жизнью и смертью заключенных была безгранична и любая причуда которой могла стоить заключенному страшного наказания, была приговорена на Бухенвальдском процессе к пожизненному заключению. Впоследствии, однако, срок ей был сокращен до четырех лет, а вскоре ее вообще выпустили на свободу. 15 января 1951 года она была приговорена немецким судом к пожизненному заключению за убийство. В годы войны за "эксцессы" ее муж был приговорен эсэсовским судом к смерти. Однако ему было предоставлено право выбора - смерть или служба на русском фронте. Но, прежде чем он смог воспользоваться им, руководитель СС округа принц Вальдек добился его казни. В Бухенвальде погибла также принцесса Мафальда, дочь короля и королевы Италии, жена принца Филипа Гессенского. - Прим. авт.

↑ Возможно, профессор Хольцлехнер испытывал угрызения совести. Арестованный англичанами, он покончил с собой после первого допроса. - Прим. авт.

↑ Жестокое уничтожение или гибель множества людей. - Прим. авт.

↑ Массовое человеческое жертвоприношение. - Прим. OCR.

↑ По данным Шелленберга, гестаповцам так и не удалось опознать среди погибших в церкви чехов тех, кто расправился с Гейдрихом (Шелленберг В. Лабиринт, с. 292). - Прим. авт.

↑ Повешен в Праге в августе 1951 года. - Прим. авт.

↑ ЮНРРА сообщила 2 апреля 1947 года, что 17 детей разысканы в Баварии и направлены к своим матерям в Чехословакию. - Прим. авт.

↑ Двадцать солдат из отряда СС были приговорены этим судом к смерти, но лишь двое были казнены. Остальным наказание смягчили, и они получили от до двенадцати лет тюрьмы. Командир дивизии "Рейх" генерал-лейтенант СС Гейнц Ламмердинг был приговорен к смерти заочно. Насколько я знаю, разыскать его не удалось. Исполнитель расправы в Орадуре, командир отряда СС майор Отто Дикман, был убит в бою в Нормандии несколько дней спустя. - Прим. авт.

↑ "У меня не было никаких предчувствий", - отметил позднее Муссолини, описывая свое состояние, когда он направлялся во дворец. Король Виктор Эммануил, не теряя времени, вернул его к действительности.
"Мой дорогой дуче, - цитирует Муссолини слова короля, сказанные им вначале, - ничего хорошего впереди нас не ждет. Италия развалилась... Солдаты не хотят больше воевать... Сейчас вы - самый ненавистный человек в стране..."
"Вы принимаете чрезвычайно серьезное решение", - ответил, с его собственных слов, Муссолини, но он особенно не пытался убедить монарха изменить свое решение. В заключение он пожелал успеха своему преемнику (Муссолини Б. Мемуары. 1942-1943 гг., с. 80-81). - Прим. авт.

↑ Гитлер гневался на Редера, который командовал немецким военно-морским флотом с 1928 года, за то, что тот оказался неспособен уничтожить караваны судов союзников, следовавших через Северный Ледовитый океан в Россию, а также за тяжелые потери, понесенные там немецким флотом. Во время истерической вспышки, происшедшей 1 января, верховный командующий приказал немедленно вывести в резерв океанский военный флот. Суда подлежали слому. 6 января произошла бурная стычка между Гитлером и Редером в ставке Вольфшанце. Фюрер обвинил флот в бездействии, отсутствии воли к борьбе и готовности к риску. В результате Редер попросил освободить его от командования. Его отставка была официально принята 30 января. Дениц, новый главнокомандующий ВМС, ранее командовал подводным флотом, был слабо знаком с особенностями надводного флота и потому сосредоточил внимание на боевых операциях подводных лодок. - Прим. авт.

↑ Советские войска перешли в наступление на Курской дуге 12 июля 1943 года. - Прим. тит. ред.

↑ Дуб (нем.).

↑ Черный (нем.).

↑ Ось (нем.).

↑ По свидетельству капитана Гарри К. Бутчера, морского адъютанта Эйзенхауэра, начальники штабов как американской, так и английской армий - генерал Джордж К. Маршалл и фельдмаршал сэр Джон Г. Дилл жаловались, что Эйзенхауэр не проявлял достаточной инициативы для повышения темпов наступления в Италии. Защищая своего начальника штаба, Бутчер подчеркивал, что осуществление планов Эйзенхауэра сдерживалось недостатком десантных судов и что проведение морской десантной операции намного севернее, близ Рима, вывело бы операцию за пределы действия истребителей союзников, которые базировались на Сицилии. Сам Эйзенхауэр подчеркивает, что после захвата Сицилии он получил приказ откомандировать семь дивизий - четыре американские и три английские - в Англию для подготовки вторжения через Ла-Манш, что привело к острой нехватке войск. Бутчер утверждает также, что первоначально Эйзенхауэр планировал сбросить воздушные десанты на римские аэродромы с целью помочь итальянцам защитить столицу от немцев, но в последнюю минуту Бадольо попросил временно отложить операцию. Генерал Максвэлл Д. Тейлор, который с большим риском для себя, тайно отправился в Рим на переговоры с Бадольо, сообщил, что вследствие пораженческих настроений у итальянцев и наличия крупных сил у немцев выброска там американской воздушно-десантной дивизии представляется ему самоубийством (см. Эйзенхауэр Д. Крестовый поход в Европу, с. 189; Бутчер Г. Три года с Эйзенхауэром, с. 407- 425). - Прим. авт.

↑ Итальянский король, маршал Бадольо и его правительство, к большому огорчению Гитлера, бежали из Рима и вскоре обосновались на юге Италии, освобожденном союзниками. Большая часть итальянского флота передислоцировалась на Мальту, несмотря на коварные планы Деница захватить или потопить его. - Прим. авт.

↑ Гитлеру она никогда не нравилась. "Мне пришлось как-то сидеть рядом с Мафальдой, - говорил он генералам во время военного совещания в ставке в мае того года. - Что мне до Мафальды?.. Ее интеллектуальные способности не таковы, чтобы она смогла вас очаровать, не говоря о ее внешности" (из секретных протоколов ежедневных военных совещаний Гитлера, приведенных в книге Феликса Гилберта "Гитлер руководит своей войной"). - Прим. авт.

↑ На следующий день после падения Муссолини Скорцени был впервые вызван в ставку фюрера и получил от него личное задание осуществить похищение дуче. - Прим. авт.

↑ Как раз перед освобождением Муссолини капитан Гарри Бутчер сообщил о полученной в штабе Эйзенхауэра телеграмме от театрального треста в Кейптауне, предлагавшего пожертвовать десять тысяч фунтов на "благотворительные цели", если будет организован показ "живого Муссолини" на подмостках театров в Кейптауне. Предлагался трехнедельный контракт (Бутчер Г. Три года с Эйзенхауэром, с. 423). - Прим. авт.

↑ В действительности, судя по письму, которое Чиано направил позднее королю Виктору Эммануилу, немцы заманили его в Германию в августе. Ему сообщили, что его детям грозит опасность и что немецкое правительство будет радо переправить его и его семью в Испанию через Германию (см. Чиано Г. Дневники). - Прим. авт.

↑ Эдда Муссолини, как писал Геббельс в своем дневнике, ведет себя на вилле в Баварии как необузданная тигрица, по любому поводу бьет фарфор и ломает мебель (см. Геббельс И. Дневники, с. 479). - Прим. авт.

↑ Последнюю запись, сделанную Чиано в дневнике, сопровождает пометка "23 декабря 1943 года, камера 27, тюрьма Вероны". Это волнующая запись. Я не представляю, как он сумел тайно переправить из камеры смертников запись, а также письмо королю Италии. От отмечает, что остальную часть дневника ему удалось спрятать до того, как его схватили немцы. Записи мужа вывезла из оккупированной немцами Италии Эдда Чиано, которая, переодевшись крестьянкой и спрятав их под юбкой, сумела перебраться через границу в Швейцарию.
Остальные фашистские главари, голосовавшие против дуче в Большом совете и схваченные им, были преданы суду специального трибунала за государственную измену. Все, кроме одного, были приговорены к смерти и расстреляны вместе с Чиано. Среди них был и один из наиболее стойких в прошлом последователей Муссолини маршал Эмилио де Боно, член квадрумвирата (четверки), некогда возглавивший марш на Рим, который привел Муссолини к власти. - Прим. авт.

↑ "Не может быть и речи о прекращении подводной войны, - обрушился Гитлер на Деница, когда 31 мая тот доложил ему, что все подводные лодки выведены с Атлантики. - Атлантика - это мой первый рубеж обороны на Западе". Это было легче сказать, чем сделать. 12 ноября Дениц в отчаянии записал в своем дневнике: "Противник держит в руках все козыри, перекрыв все районы дальним патрулированием с воздуха и используя методы локации, которым мы все еще ничего не можем противопоставить... Противнику известны все наши секреты. Нам же из его секретов не известен ни один". - Прим. авт.

↑ В мае 1943 года разведывательный самолет английских ВВС сфотографировал предприятия в Пенемюнде. Незадолго до этого в Лондоне была получена информация от польских подпольщиков о том, что там разрабатываются как беспилотные реактивные самолеты (позднее получившие наименование Фау-1, или самолеты-снаряды), так и ракеты (Фау-2). В августе английские бомбардировщики нанесли удар по Пенемюнде, причинив сильные разрушения предприятию и отбросив на несколько месяцев назад исследовательские работы и испытания. К ноябрю английские и американские ВВС обнаружили 63 пусковые установки для Фау-1 на побережье Ла-Манша, а в период с декабря по февраль следующего года разбомбили и уничтожили 73 установки, общее число которых возросло к этому времени до 96. Термины Фау-1 и Фау-2 произошли от немецких слов "оружие возмездия", которое так превозносила пропаганда д-ра Геббельса в мрачном 1944 году. - Прим. авт.

↑ Лекция Йодля на тему "Стратегическое положение к началу пятого года войны" является, пожалуй, наиболее исчерпывающим из имеющихся у нас из первых рук описаний неблагоприятной обстановки в конце 1943 года, как она представлялась Гитлеру и его генералам. Это не просто конфиденциальная лекция для нацистских политических лидеров. Йодль приводил десятки цитат из совершенно секретных меморандумов и документов со штампом "Ставка фюрера". Взятые вместе, они рисуют подлинную картину войны, как она виделась фюреру, который наверняка следил за подготовкой лекции. Изображая настоящее в мрачных красках, Йодль нарисовал еще более безрадостное будущее, верно предсказывая, что предстоящее англо-американское вторжение в Европу "решит судьбу войны" и что сил, имеющихся в распоряжении немцев, недостаточно, чтобы его отразить. - Прим. авт.

↑ "Тысячелетний труд превратился в груду камней", - писал Герделер фельдмаршалу фон Клюге в июле 1943 года после посещения на западе районов, подвергшихся бомбардировкам. В своем письме Герделер умолял колеблющегося генерала примкнуть к заговорщикам, чтобы положить конец Гитлеру и его безумию, - Прим. авт.

№	Mualifning boshqa asaralari
1	Взлет и падение третьего рейха (Книг... [Vilʼyam Shirer] 339
2	Взлет и падение третьего рейха (Книг... [Vilʼyam Shirer] 325
3	Взлет и падение третьего рейха (Книг... [Vilʼyam Shirer] 414
4	Взлет и падение третьего рейха (Книг... [Vilʼyam Shirer] 346
5	Взлет и падение третьего рейха (Книг... [Vilʼyam Shirer] 315
6	Взлет и падение третьего рейха (Книг... [Vilʼyam Shirer] 326
7	Взлет и падение третьего рейха (Книг... [Vilʼyam Shirer] 329
8	Взлет и падение третьего рейха (Книг... [Vilʼyam Shirer] 283
9	Взлет и падение третьего рейха (Книг... [Vilʼyam Shirer] 361
10	Взлет и падение третьего рейха (Книг... [Vilʼyam Shirer] 332
11	Взлет и падение третьего рейха (Книг... [Vilʼyam Shirer] 309
12	Взлет и падение третьего рейха (Книг... [Vilʼyam Shirer] 447

№	Eng ko'p o'qilganlar
1	Gʻazallar, ruboylar [Zahiriddin Muhammad Bobur] 62430
2	Yulduzlar mangu yonadi (qissa) [Togʻay Murod] 57898
3	Gʻazallar [Nodira] 40505
4	Guliston [Sa’diy] 36644
5	Hikmatga toʻla olam (gʻazal, ruboiy... [Sa’diy Sheroziy] 23313
6	Мусульманские имена (част... [Ibn Mirzakarim al-Karnaki] 23180
7	Sobiq (hikoya) [Said Ahmad] 21843
8	Yulduzli tunlar (I- qism) [Pirimqul Qodirov] 19542
9	Vatanni suymak [Abdulla Avloniy] 18663
10	Mehrobdan chayon (I- qism) [Abdulla Qodiriy] 14486